Юрий Таран - Нам не нужны боги

Я всё время спотыкался о невидимые поваленные деревья, вступал во что-то хлюпающее и застревал в ветках. Герман же умник, светил только себе под ноги!

А может, настал момент слинять? Ещё ж не рассвело, ничего не видно, лучшего времени для побега может и не представиться. С другой стороны, даже если мне это и удастся, что я буду делать дальше? В лесу можно легко заплутать, тем более в темноте, а тягач стоит в тупике, и быстро на нём никуда не уедешь. Да и вряд ли Герман оставил там ключ.

Я отбросил мысли о побеге и сосредоточился на буреломе, заметно тормозящем наше, но не Германское передвижение. Не раз мы с Аней сильно отставали, и ковбой, матерясь, был вынужден ждать нас.

Не знаю, сколько мы так шли, но я умудрился порядочно выдохнуться, а небо посветлело настолько, что всё погрузилось в серовато-синие сумерки.

Герман достиг железнодорожной насыпи, выключил свой фонарь и в который раз оглянулся. Мы с Аней пыхтели, как грузчики, поднявшие только что на пятый этаж фортепиано. По лицу стекал пот, который, попадая в глаза, сильно пёк. А вот нашему герою хоть бы хны!

Дождавшись нас около железнодорожной насыпи, он зашагал вдоль неё, не давая хотя бы минутки для того, чтобы перевести дух.

Почему-то именно здесь из своих нор повылезали всевозможные мелкие кровососущие насекомые. Они грызли спину через промокшую насквозь майку, садились на руки и лезли прямо в глаза и уши. Это было отвратительно, но, как ни странно, продолжалось очень недолго. Однако за те несколько минут, что над нами кружил рой насекомых, я наматерился, наверное, на целый год вперёд.

Не успели мы обрадоваться исчезновению кровососущих, как на нас резко и беспощадно упал холод. Я быстро оделся, но могли ли промокшая насквозь кофта и тонкая осенняя куртка защитить от настоящего февральского мороза?

Даже сейчас, когда мы с Аней шли с бледными, как смерть, лицами и тряслись от нестерпимого холода, Герман шагал спокойно, как по кремлёвской набережной. Я выругался, проклиная его секрет и его самого.

Особенно сильно почему-то мёрзла голова, и я в бессилии провёл по ней рукой, после чего в изумлении заметил в онемевшей ладони кучку льда.

Свет, уже вступив вовсю в свои права, резко померк. Я невольно посмотрел наверх и увидел, как на нас сыплются хлопья крупного снега. Через минуту к ним добавился сильный ветер, и простой новогодний снегопад превратился во вьюгу.

Идти стало невозможно, я споткнулся и упал, ударившись коленом о рельсу. От боли потемнело в глазах.

– Быстрее, иначе навсегда тут застрянем! – сквозь шум ветра едва услышал я крик Германа, утонувший в белом молоке.

Собрав волю в кулак, я, скрипя зубами, встал и побежал за ним, не чувствуя ног, рук и вообще того, что живу. Впереди из снежного мрака выползла огромная тень, которая перекрыла всю дорогу. Когда я подобрался к ней вплотную, понял, что это поезд, сошедший с рельс. Обойдя его, я сел, или, вернее сказать, упал на землю, не в силах понять увиденное.

В небе ярко сияло солнце, а вокруг все цвело и пахло. Снег, оставшийся на моих голове и куртке, быстро таял, не выдерживая напора душного летнего дня.

Я обернулся и еще раз ахнул, не веря своим глазам. Из-за ржавого вагона поезда вылезла Аня, тоже вся в снегу, но за её спиной, откуда мы пришли, вовсю царствовал август!

– Всё, самая сложная часть пути пройдена, можно сделать перекур, – сказал Герман, устраиваясь на рельсах и вытягивая ноги.

По его полуулыбющемуся лицу можно было сделать вывод, что он от всего происходящего просто тащился. Более того, не смотря на то, что он вёл тягач весь вечер и почти всю ночь, брёл вместе с нами через лес и пережил внезапную зиму, ковбой не выглядел уставшим. Напротив, Герман протрезвел и стал бодрее молодого пса.

– Не рановато мы придём? – произнесла Аня, продолжая трястись.

– В самый раз, чтобы успеть выбрать место и подготовиться, – улыбнулся Герман, доставая пачку сигарет и протягивая её мне, – мы ведь не твои «Психи».

– У меня только один вопрос, – невинно начала Кукла, но закончила сурово, – а что мы будем целый день есть?!

– Думаю, ничего, – ответил Герман и закурил.

– То есть ты хочешь сказать, что полтора дня мы будем без воды и еды?! – перешла на крик Аня.

– Про воду я ничего не говорил. В остальном ты права, капризуля, – бросил Герман уже менее дружелюбно.

– А, ну ладно, – улыбнулась Кукла.

Зачем тогда было орать?

Что ж, получается, полтора дня без еды, вполне нормально, если Герману совершенно на нас наплевать. А зачем заботиться о наживке? У самого ковбоя наверняка для себя есть, что пожевать.