Максим Шувакин - Хаос. Начало

– Ой, да хорош тебе Мишань. Всё нормально будет.

– Эх, а и пофиг! А чего хоть там у тебя?

– Сам не догадываешься? Нюхобойка, чего ж еще. Она ж у нас самая популярная, а старого спирта щас почти ж не найдешь… – говорил Системник, встав из-за стола и взяв с кухни какие-то бокалы. – Всё сразу все и выжрали, пока халява. А так у нас что Нюхобойка, да и Чир, а вот Гипес редкий, за него уже потеть надо. Шампанское, вино, или водку, на край, искать лень, и покупать втридорога. Да, а нафига, в принципе. Цени что имеешь, и не дожидайся, когда будут иметь тебя, как говориться.

Системник уселся за стол, разлил поровну каждому Мухобойку.

– Ой блин, забыл, щас, щас будет всё… – Илюха вновь зарылся в рюкзаке, и теперь он достал уже небольшую круглую буханку нашего хлеба. – Вот чего. Из столовой нашей сегодня прихватил одну. Подзакусим чуть.

Системник поломал буханку на несколько частей, и разделил поровну, положив каждому на край стола кусочки темного хлеба. Системник взял бокал, с налитой в него горячительной жидкостью, примерно меньше половины от самого объёма бокала. Я сделал то же самое.

– Ну чё, за дружбу! – сказал я, поглядев на Илюху.

– За дружбу! – повторил он.

Мы запрокинули бокалы и выцедили до дна содержимое. Немного густая Нюхобойка, напомнив кисель, проскользнула едким теплом внутри меня. Мы поставили бокалы обратно на стол, Системник уже налил вторую партию, уже пол бокала. Я потупил взгляд на огне свечей и ненадолго ушёл в себя. Я почувствовал, как плечи размякли, шея расслабилась.

– Ох, нормально пошло. Давай по второй. За… За… Давай ты опять тост!

– За мир и людей в нём!

Мы стукнули бокалами и вновь залили за ворот. Теперь голова потяжелела, глаза начали немного бегать. Ноги стали ватными.

Системник съел кусочек хлеба, и я не отставал. Хлеб был очень тёмным и жестким. Делали его просто: находили всевозможные хлебные сухари, печенья, в общем, всё мучное. Дробили почти в пыль, смешивали всё с водой, порой с дрожжами, формировали и выпекали. Вкус получался специфичным, и всегда разным. Сейчас он был горьковатым и с малой долькой сладости. Я медленно жевал, а Системник облокотился на руку и заговорил:

– Это ты за мир, говоришь… Да, нормально… а вот этать, люди то, разные… Ой, ненавижу прямо их… Кхам… Терпеть прям не хочу. Ну да.

– Не, ну а ты это… Как… ага, во. – мой язык начал заплетаться не по своей воле.

– Да ты нет. Не утру… утра… жди…й… себя – Системник показал мне рукой жест «стоп» и разлил остатки Нюхобойки вровень по стаканам, почти до краёв. – Всё будет хорошо. Вот. За успех!

– За успех! И за подонков.

– За каво… Ты чей тать…

– Ой… Д хватить тебе… Успокойся, давай вон.

Мы чокнулись бокалами и выпили всё. Тело зашатало, руки потянулись к земле, голова шумит, глаза бегают. Мысли напрочь отсутствовали. Всё тело захотело расслабиться. Системник сложил руки на столе и положил на них голову, сразу же, я услышал похрапывание. Я же встал через силу, и хотел пойти лечь на обшарпанный диван. Но я почувствовал, что ноги подкосились, в итоге я упал рядом с диваном и начал засыпать. Последнее что я слышал – это был бой в дверь. После, я уже крепко уснул.

Организм находился будто в пустом пространстве и плавно летал в нём. Ели слышное бормотание щекотало нервы, от чего я изредка приоткрывал глаза, но ничего разобрать не мог.

– Да каково они тут?!

– Берём…

– А че мы не прибили то их…

– Д хрен с ними…

– А чё они скажут то…

Иногда подобные высказывания эхом отдавались в моём сознании. А слабость в теле всё еще присутствовала. В очередной раз я приоткрыл глаза и увидел несколько Гробовщиков. Но мои веки вновь слиплись, а мозг отключился.

В чувства меня привели удары по щекам.

– Э, слышь. Давай очи разувай.

Я неохотно открыл глаза, в организме уже появились силы. Я сидел на полу, а вокруг выстроились человек шесть Гробовщиков, и один из них оказался очень даже знакомым. Рядом валялся Системник – всё еще мирно спящий. Ох, я так и думал, что всякая пьянка до добра не доведет. Нахрен я только это сделал?

Один из Гробовщиков сел на корточки передо мной, я протёр глаза, это был мужик лет тридцати – тридцати шести, с мешками под глазами, редкой щетиной и очень короткими волосами.

– Ну че, пацанчики. Как вы тут, на нашей хате то живёте. И главное, на два этажа ниже нас сели, и сидят. А платить кто собирается, а, придурок? Ты меня слышишь, идиот ты пьяный? Не хорошо так, на шее за даром сидеть.