Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

— Молодцы ребята! Теперь Манчжурия наша!

Длинная пулеметная очередь ударила из окна соседнего домика. Сильный толчок сбил с ног. Он попытался встать, увидел, как бойцы ворвались в дом, хотел, что-то крикнуть, но в глазах потемнело, все вокруг поплыло и исчезло.

— Командира ранило!..

«Что ж Николай Максимович — вполне достойно. Постараюсь не посрамить твоего честного имени. А здоровье твое мы сейчас поправим. Будешь здоровее прежнего — это к доктору не ходить». Человек неожиданно тихо рассмеялся. «Всё, всё! Хорош! Теперь я и есть Николай Максимович и более никто. Ну, или почти никто. По крайней мере, пока. А регенерацию придется замедлить. А то становиться уникальным пациентом мне как то не хочется. Ещё опыты начнут ставить». Не становиться уникальным пациентом Новикову все же не удалось. Оказывается, местные светила уже причислили его к рангу — «не жилец». Поэтому триумфальное воскрешение несостоявшегося покойника произвело впечатление. Да и попал он, оказывается, в эшелон так, что весь персонал запомнил его надолго. Из сбивчивого рассказа санитарки узнал, что к поезду его доставили танкисты, пройдя ночью, по бездорожью, почти тридцать километров до станции.

— Ворвались на станцию, окаянные, всех перепугали до смерти. Ночь, пурга, а тут шум, грохот! Что-то страшное. Фара, как чертов глаз, горит. И командир ихний, тоже как черт. Злой, ну просто ужас. Весь черный, морда в копоти — не приведи господи. Пистолет огромный. Подавай ему немедленно доктора. Мы, мол, героя раненного привезли. Тебя, то есть. Без него мы бы батарею и город не взяли. Но вражина британская ему грудь прострелила и что если ему сейчас же не окажут помощь, то он все тут разнесет. Тут и доктор прибежал. На тебя посмотрел — «Срочно в операционную! А тебе капитан — это танкисту-то, спасибо, что вовремя привез своего героя. Не дожил бы он до утра. А орать и ругаться не надо, мы все люди нервные и усталые, можем, сгоряча и в лоб стукнуть». Тут танкист твой весь сник, и уже смиренно так просит — «Спасай доктор парня. Вовек этого тебе не забуду». Вот доктор тебя считай с того света и спас. Все это санитарка рассказывала, ловко вынимая «утку», и меняя пропитанные кровью и потом простыни.

— Капитан — это Кривец, а с британцем ты что-то путаешь. Откуда здесь британец?

— А ты болезный молчи. Тебе говорить сейчас никак нельзя. У тебя легкое прострелено, в нем осколки от ребра. А про британца я не путаю. Его твои солдатики живьем взяли. Хотели на месте пристрелить, а он по-своему лопочет и паспорт свой британский показывает. Его связанного вместе с тобой и привезли. Убить не убили, но приласкали по всему видать от души. На лице живого места не видать. Доктор на него флакон зеленки потратил. И везут его под охраной в соседнем вагоне. А теперь спи, болезный, спи. Сон тебе — лучшее лекарство.

Подошедшая медсестра, ловко сделала Новикову укол в обнаженную руку, и он снова провалился в темную, теплую пустоту. «Сделают из меня наркомана. Как пить дать, сделают».

Осознание себя происходило, мягко говоря, малоприятно. Он понял, что лежит на земле, правая рука подломилась под спину, через ткань одежды чувствовалось что-то тёплое и слева отдавало сильной, дёргающей болью. «Что ж там болит-то так»? Сил, открыть глаза и повернуть голову не было. «Нихрена себе, чайку попили»… Рядом послышались невнятные голоса. «Ну, слух, по крайней мере, есть. Еще бы со зрением определиться». Он попробовал открыть глаза, но веки, ставшие чугунными, с первой попытки не подчинились. «А вот вам хренушки»… Попробовал еще раз. В приоткрывшуюся щёлку различил размытые непонятные тени. «Не слепой»… Сфокусировал зрение. Над ним наклонился какой — то человек в неуловимо знакомой военной форме. «Откуда-то я его знаю». Подумал и вздрогнул от воспоминаний. «Конвульсия» — произнёс склонившийся. «Ах, ты ж сука! Как же я мечтал об этом! Конвульсия, говоришь? Будет тебе конвульсия». Со стороны, резкий удар ногой снизу вверх точно между ног склонившегося на самом деле выглядел судорожным, конвульсивным движением. Зажав руками промежность и глухо замычав, тот мешком упал набок. «Отставить»! Резкая как выстрел команда ощутимо ударила по ушам. «Быстро подняли раненого и в санчасть». «Раненый — это я что ли»? Кто-то подхватил его с двух сторон и поднял. Резкая боль слева снова отключила сознание.

Снова он пришел в себя, различив резкий металлический лязг. Прислушался к ощущениям. Терпимо. Слева, конечно болело, но уже не ощутимо сильно, а скорее ноюще — тягуче. Приоткрыл щёлкой глаза и осторожно осмотрелся. Рядом стояли два человека. Один был одет в белый медицинский халат. На другом была знакомая по рисункам и фильмам старая военная форма с малиновыми петлицами.