Елена Счастная - Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)

Люди застыли в тех позах, в которых их застало избавление от напасти. Одни были уже у самых ворот, другие поднимались с земли и помогали товарищам. Они настороженно озирались, не веря, что этот мимолётный морок, задурманивший умы, прошёл так же внезапно, как и начался. Им как будто даже стало неловко оттого, как малодушно они себя повели, когда ничего страшного не случилось. Все живы и здоровы, не считая синяков оставленных соседями в суматохе. Вечером они вспомнят о том и посмеются или смущённо помолчат. А сейчас с лиц людей постепенно сходил испуг, сменяясь непониманием: что это такое было?

Млада отряхнула колени, оглядываясь. Оказывается, всё это время, что продолжалось безумие, она уверенно и точно ползла в направлении князя. Кирилл ещё был здесь, и первый раз в его взгляде виделась растерянность, которую он тут же подавил. Хальвдан, продолжая держать его за грудки, хмурился, но попытки увести прочь оставил. Бажан, оказывается, сжимал в руке обнажённый меч, и тут же поторопился убрать его в ножны. Виген держался рядом со стражниками, даже в полной неразберихе продолжая ими руководить. Вот уж кого ничем не проймёшь.

Опростоволосившегося ката и след простыл. Не видать ему обещанной награды. Да он, верно, рад, что живым остался.

Млада подумала, что совсем скверно будет, если случившееся припишут Роглу. Напуганные люди захотят обвинить кого-то в колдовстве — это к бабке не ходи. А кто последний был рядом с посадником? Вельдчонок.

Но горожане, похоже, от радости совсем о нём позабыли.

— Славен хранитель воинов, Варла! — грянул над головами уверенный голос Кирилла. Он совсем уже согнал с себя неподобающее смятение и вернулся к своему креслу. — Никакому колдовству не суждено в этот день омрачить наш праздник. Жрец вельдов пустыми уловками хотел запугать нас, и это не пройдёт для него даром. Всё воздастся ему и то, что случилось только что — тоже.

Горожане сначала неуверенно, а потом более громко поддержали его.

— Возвращайтесь к гуляниям, — продолжил князь, и люди одобрительно загомонили. — Сегодня они будут продолжаться дотемна! Пиво и мёд не иссякнут нынче. Ристания станут ещё неистовей во славу Богов и покровителей будущего похода!

Кирилл поднял руку в приветствии, и последние из тех, кто решил убраться домой подобру-поздорову, передумали, вернулись на двор. Снова послышались зазывные выкрики торговцев, предлагающих отведать лакомств и напитков. Стражники принялись убирать то, что осталось от казнённого посадника, подоспевшие отроки присыпали кровавое пятно снегом и утащили плаху. Князь вместе со старшинами ушёл, чтобы вечером снова появиться здесь вместе с остальными почётными зрителями. Ещё миг — и всё вернулось в привычный круг, будто ничего и не было. Снова вспыхнули праздничная суматоха и веселье. Лишь витал в воздухе едва уловимый дух недавнего страха, который ненадолго накрыл всех. Страх перед неизвестным и непонятным.

Пока князь говорил, Млада, еле-еле заставляя себя делать шаг за шагом, отошла в сторону, чтобы не мешать отрокам наводить порядок. Ей самой стоило бы окончательно прийти в себя, хотя от былых ощущений, сводящих с ума, не осталось почти никакого следа. Только невыносимая слабость, как если бы она весь день таскала брёвна. Она всё силилась понять, что же это было? Послание от вельдского жреца, чтобы не забывали, с кем связываются? Или снова загадочные способности Рогла, о которых тот, как он говорит, ничего не знает? Но так или иначе, а видимого вреда этот жутковатый морок никому не принёс — и на том спасибо.

— Ты в порядке?

Она повернула голову. Медведь. Он взял её за плечи и внимательно посмотрел в глаза. А Млада чувствовала себя в этот миг деревянной куклой, не способной ни ответить, ни пошевелиться толком.

— Как ты? Ну? Говорят, у вас тут жуть что приключилось! — кметь слегка встряхнул её.

— Я в порядке, — наконец пролепетала Млада сухим, как тряпка, языком и слабо дёрнулась из его рук.

Медведь не стал настаивать — отпустил, продолжая, однако, встревоженно её оглядывать.

— Что-то мне не верится…

— Ничего мне не будет! — Млада раздражённо отмахнулась и одёрнула тулуп. — Расскажи лучше, как твои ристанья. Всех извалял в снегу?

Уж лучше говорить о чём-то другом — может, скорее отступит слабость и до сих пор скользящий внутри холодным червём страх. Кметь вздохнул, смирившись с тем, что его заботу снова отвергают, поразмыслил и прищурился с оттенком самодовольства. Знать, его ристания и правда шли удачно.