Марго Генер: Ворг. Успеть до полуночи

Я задумался. Если рассказ Азуты – правда, нашему брату грозит не то что вымирание. Вечное рабство у хозяйки мертвяков! Это хуже самой позорной смерти. Лучше сразу кинуться со скалы, чем до конца времен прислуживать Ильве.

– Это просто смешно, – сказал я нервно. – Нежить боится нас.

Курт допил молоко и отставил кружку на край стола. Глаза покраснели, наверное, давно не спал. А может, перед костром где-то долго сидел.

– Вообще-то, на их месте я бы тоже вас отлавливал, – сказал он, потягиваясь. – Знаешь старую гоблинскую поговорку? «Не можешь победить врага – сделай его союзником». Способ у них не очень, но делают четко.

– Хочешь сказать, – решил уточнить я, – из страха нас в нежить превращают?

– А из-за чего же? – удивился Курт. – Вы их главные враги. Остальные как-то уживаются с Мертвой степью, а вы то и дело наведываетесь.

Я оскалился и проговорил:

– С каких пор набеги на человеческие деревни стали мирным «уживанием»? Да и не часто мы наведываемся. Ну приходила стая пару раз, ну утащила несколько мертвяков. Я подростком тогда был. И что? Они все равно множатся как зайцы. А кости их самые что ни есть полезные.

– Чем это? – поинтересовался гоблин.

– В них особый сок. Улучшает превращение, – ответил я.

Азута прикрыла губы ладонью.

– Фу, гадость какая, – сказала она, вставая из-за стола. – Ворг ест нежить. От одной мысли желудок к горлу подступает.

– Можно подумать, отрубать им голову менее противное занятие, – произнес я.

Сестра Курта собрала кружки, уместив в одной ладони все три. Все-таки она слишком массивна даже для гоблинши. Хотя все южные гоблины высокие и крепкие. Зато их собратья на севере – низкорослые карлики со скрипучими голосами. Ломятся на работу в таверны Межземья, там хорошо платят, хоть и приходится пахать без продыху.

– Ты вот что, Лотер, – сказала она, направляясь в кухню, – раздевайся.

Я вытаращил глаза. Курт, спокойно ковырявший в хлебном мякише, замер. Палец так и остался в хлебе, гоблин с недоумением посмотрел на сестру.

Вода в котле забурлила. Капли шипят, попадая на дрова. Ощущение, что за очагом клубятся маленькие змейки.

– Болваны, – сказала Азута строго. – Ворг, будешь мыться. Я не дам ложиться на чистые простыни. С тебя грязь комьями отпадает. И разит. Даже не пойму чем. Случайно в козлином загоне не ночевал?

Я облегченно выдохнул. Сестра Курта высокая и статная, но гоблины – точно не мое.

Зеленомордый вытащил палец из хлеба и обтер его о штаны. Послышался сдавленный смешок. Я бросил суровый взгляд на гоблина, тот хмыкнул и прищурился.

– Ну, – начал я, – может, и ночевал. Теперь уже не помню. Был какой-то постоялый двор на краю Центральных земель. Мест не было, но овчарня теплая и уютная.

– Ужасно, – сказала Азута брезгливо. – Ест всякую дрянь, спит где попало. Поди, еще разбойник. Одно слово – ворг.

– Ну-ну, – предостерег ее брат. – Ты не больно наседай на него. Все-таки хищник, хоть и должник.

Он опасливо покосился на меня.

Холка встала дыбом, ощутил, как клыки стали удлиняться. Не обращение, конечно, так – свирепство. И опять это странное чувство, что за мной кто-то следит. Я глухо зарычал, но когда поймал на себе строгий взгляд Азуты – все моментально улеглось. Говорят, что нет ничего страшнее разозленной женщины, а гоблинская она или гномская – без разницы.

Я понял, если действительно улягусь грязным на ее белье – головы не сносить. И оборот в медведя не спасет. Когда хлестают мокрым полотенцем, мало того, что больно, так еще и обидно.

– Уговорила, – сказал я побежденно. – Буду мыться.

Азута самостоятельно вытащила огромную дубовую лохань на середину комнаты. Долго возилась с установкой, чтоб не шаталась. Хотел помочь, но Курт остановил, шепнув на ухо: – Не суйся. Решит, будто сочли хилой.

Молча наблюдали, как она наполняла лохань то горячей, то холодной водой. Если первую вылила прямо из котла в очаге, то вторую пришлось несколько раз таскать из бочки, что в сенях.

– Прошу купаться, – пригласила она и отошла в сторону. – Гостю положено мыться первым. Потом ты, Курт.

Гоблин взмолился:

– А меня за что?

– Еще спасибо скажешь, когда чесаться перестанешь, – пробурчала Азута, удаляясь из комнаты.

Мы несколько секунд молча смотрели, как от воды поднимается пар. Гоблинша не забыла накапать в лохань несколько капель пихтового масла, теперь вся комната наполнилась приятным хвойным запахом. Может, оно и правильно – мыться почаще, может, и шкура зудеть перестанет. Но не мужское это дело. И точно не ворговское.