Михаил Михеев - Наследница

– Меня зовут… – Тут ей на лицо упала скатившаяся с крыши струйка воды, и она закашлялась. – Войти… можно?

Ну вот, еще и баба. Причем, судя по голосу, молодая. Больше всего Торну хотелось захлопнуть дверь и отправиться досыпать. Он гостей не приглашал!

– Заходи…те.

Ну вот, так он и знал. За то время, пока вставали на свое место засовы, с плаща на пол натекла вода. Целая лужа. Хорошо еще, полы он сам обрабатывал, тщательно, даже, можно сказать, с любовью вплетая в доски несколько слоев заклинаний. Гнить не будут, высохнут сразу же. К тому же они теплые, хотя в том заслуга не столько магии, сколько тщательно продуманной системы отопительных трубок, идущих под полом и равномерно отдающих ему жар от хорошо протопленной печи.

Судя по тому, в какой позе стояла гостья, в мокрой одежде ей было весьма неуютно. Мешковатый плащ скрывал это, но не до конца. А вот не надо было под дождем ночами бегать, с внезапно проснувшимся цинизмом подумал Торн, а вслух сказал:

– Я думаю, вам будет несколько комфортнее, если вы снимете эту тряпку.

Обиделась, вон, как головой дернула, но смолчала. Только решительно взялась за завязки. Угу, угу, давай, развязывай намокший шнурок, интересно, как у тебя это получится…

Как ни странно, получилось. Не с первой попытки, разумеется, но все же раньше, чем отшельник предложил ей нож, дабы разрезать неподатливый узел. Рывок! Плащ мешком свалился к ногам гостьи, открыв бледное, довольно симпатичное лицо и отличную фигуру, запакованную в дорожное платье из дорогой, это можно было определить даже сейчас, темно-синей ткани. Тоже мокрое насквозь. И колотило ее хозяйку в ознобе нещадно, хотя в доме было тепло, а на втором этаже даже, можно сказать, жарко. Вот только снаружи уже осень, и лужи к утру иной раз оказываются подернутыми тонким ледком.

– Нет, девушка, так не пойдет. Заработаете воспаление легких, а мне с вами потом возиться, – Торн повернулся, не выпуская, впрочем, на всякий случай девушку из поля зрения. Видел он уже как-то раз стилет, птичкой вылетающий из такого же рукава, ага. – Вот, переоденьтесь, а потом проходите в комнату. Прошу извинить, платьев дома не держу…

Когда девушка, кутаясь в его халат, вошла в комнату, Торн как раз заканчивал разжигать камин. Можно было бы, конечно, прогреть комнату и магией, но живое тепло горящего очага куда лучше воспринимается человеческим телом. На столе мерцал рубиновым блеском бокал с подогретым вином, там же стояла кое-какая еда, извлеченная из холодильного шкафа, все же законов гостеприимства еще никто не отменял, и ни раздражение, ни плохое самочувствие не были оправданием, чтобы пренебречь ими. Впрочем, настроение малость улучшилось, когда Торн увидел, как гостья старается не запутаться в его халате, для нее определенно слишком длинном. Выходило это у нее настолько комично, что он с трудом удержался от смешка. От девушки, тем не менее, его настроение не укрылось, она зыркнула возмущенно, но смолчала, что разом подняло мнение Торна об ее умственных способностях на пару делений. Правда, всего на пару, не более – уже тот факт, что она сейчас находится здесь, заставлял лишний раз задаться вопросом о существовании интеллекта вообще и женского в частности.

Пока гостья ела, кстати, не чинясь и не пытаясь жеманничать, что говорило или об отсутствии манер, или об изрядном голоде, Торн внимательно, ничуть этого не скрывая, рассматривал ее. Откровенно говоря, ничего особенного. Лет восемнадцать, может, чуть больше или чуть меньше. Невысокая, худощавая… Честно говоря, такие были не во вкусе отшельника, во всяком случае, в те времена, когда он еще не был отшельником. Волосы прямые, темные, даже темнее, чем у Торна. Лицо симпатичное, но не более того, красавицей девушку не назовешь. Черты тонкие, аристократические, но это ни о чем не говорит, подобные экземпляры встречаются порой и в глухих деревнях, где селяне в жизни не видели картины интереснее огромной кучи любимого навоза. Словом, ничего из ряда вон выходящего, такие типажи увидеть можно часто. И бледная, что, в общем-то, легко объяснимо – снаружи, чай, не лето. Плюс наверняка устала – во дворе не было и намека на лошадь, а сапожки гостьи, которые Торн успел разглядеть еще в дверях, могли похвастаться толстым слоем налипшей грязи и отсутствием подметок. Стало быть, шла по лесной дороге пешком – там сплошная глина, и если в ней остались только подметки, то путешественница, в принципе, легко отделалась. Сам Торн, как-то решивший прогуляться по этому недоразумению, которое местные крестьяне с гордостью называют трактом, один сапог и вовсе утопил. Право же, в сырую погоду по лесу идти значительно легче.