KL 13 - ЛитСериал - Муридаи. Сезон I. Тьма подземелья

Каждый день пребывания в гильдии превратился в настоящее испытание. Любое упражнение с меня спрашивали в два раза строже, чем с остальных. За любую провинность нещадно наказывали. Поначалу от ударов розгами и деревянными мечами ломались мои кости. Так прошел цикл. За ним следующий. День за днем я терпел побои, но со временем они сделали мое тело невосприимчивым к боли, а кости – крепкими, как сталь. Однажды наступил момент, когда розги и мечи стали ломаться об меня. Строгий спрос наставников сделал меня быстрей, сильней и выносливей всех остальных учеников.

Отец ни разу за все это время не подошел ко мне, не обмолвился ни словечком, но я знал, чувствовал, что он незримой тенью следует за мной и наблюдает. Простил ли он меня? Гордился ли? Ответом на эти вопросы стал его уход из гильдии. Отец вновь бросил своего недостойного сына, растворившись в бескрайнем мраке подземелья.

Последующие циклы, после окончания обучения, я словно бы шел по следу его славы. Великий воин, защитник мышиного народа муридаев, страж Безопасного подземелья. Куда бы я ни пришел, всюду слышал о его подвигах и, хотя никто не знал, что он мой отец, я всегда старался быть достойным прославленного Джи-На.

Я отважно бился с полчищами крысюков, бросался в стаю вампиров, в одиночку одолел огромного змея, наводившего ужас на ближайшие города. Но я словно бы и не жил на самом деле. Меня как будто не существовало. Я, M5E13/1, или как меня звали друзья: «Ми-пи», – всегда оставался лишь глухим эхом, бледной тенью великого отца. И вот однажды судьба вновь свела нас вместе.

Примерно один цикл назад меня вызвали для выполнения особого задания – проведение разведки на поверхности. Я знал, что чаще всего такие вылазки заканчиваются гибелью разведчиков и все же согласился без колебаний. К тому времени рисковать своей жизнью стало для меня уже привычным делом, а разведческие данные крайне важны для определения следующего города, который подвергнется нападению. Какого же было мое удивление, когда я узнал, с кем мне предстоит совершить опасное путешествие.

Отец сильно изменился с того дня, когда я видел его последний раз. Он постарел. Это скорее было заметно не по внешним признакам, а по самой его осанке, движениям, взгляду. Тело отца сплошь усеяли шрамы, левое ухо ободрано практически до основания, а в довершение жуткого образа – механический правый глаз, красным окуляром бесстрастно взирающий на мир.

А мир оказался куда больше и удивительней, чем я мог себе представить. Движущийся и светящийся свод Поверхности– это настоящее чудо! Никаких стен по сторонам, лишь бескрайние просторы. А эти странные дырявые скалы вокруг? Говорить красивыми речами бардов я не умею, скажу лишь, что Поверхность меня очаровала, и на какое-то одно мимолетное мгновение я даже позабыл в каком опасном месте нахожусь.

Отец всю дорогу молчал, лишь изредка отдавал короткие формальные команды: «Проверить! Отметить! Затаиться! Двигаться дальше!». Он был совершенно хладнокровен, спокоен и собран, но внутри меня бушевала настоящая буря. Я так давно мечтал о нашей с ним встрече, так часто представлял, что скажу ему, когда увижу и вот он рядом со мной, а я… Я лишь отвечаю: «Есть. Путь свободен. Отмечено».

С того вечера, когда погибла моя мама, прошло уже пять циклов, но я по-прежнему словно бы находился в той крохотной темной комнатушке. Один на один с чудовищем. Скованный ужасом. Беспомощный.

Я так хотел, чтобы отец увидел каким я стал, увидел что его сын – сильный и храбрый воин, но все вышло иначе. В той вылазке нас заметила огромная стая крысюков. Мы едва успели добраться до люка в подземелье, но один из монстров в последний момент крепко вцепился в мою руку когтями, не давая нам закрыть проход. Стая чудовищ стремительно неслась к нам. Мы оба понимали, что за нами беззащитный город и тысячи муридаев погибнут, если сию же секунду не закрыть люк. Отец стремительно махнул глефой и мое плечо обожгло невыносимой болью. Фонтан крови окатил захлопнувшуюся железную дверь.

– Не стони, – только и сказал он.

В операционной стоял необыкновенный холод, такой холод, который не остужает тело, а словно бы проникает сквозь него в самую душу, до основания сознания. И хотя операция проходила без обезболивания, на него просто не было времени, я не издал ни единого звука, ни одним мускулом не подал признака боли, ведь я знал, что где-то там, во тьме, стоит он – отец. Возможно, мне лишь казалось, но его красное механическое око тускло мерцало в глубине бескрайней тьмы. Я боялся его. Но еще больше боялся, что он снова уйдет. Вновь бросит меня одного в холоде и мраке этого жестокого мира.