Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

Среда. 1 сентября 1982 г.

«Тр-хр-трямс», – звук разрываемой на части газеты проник прямо под черепную коробку, ввинчиваясь в пока еще не проснувшийся мозг.

«Тьфу ты, мать-перемать!»

Привыкнуть к этому «будильнику» было решительно невозможно. Оставалось только смириться. На три с лишним года, как минимум. Каждый день. Точнее, каждое утро. Ровно в половину девятого. Впрочем, если вставать немного пораньше, то все становится не так уж и страшно. Однако просыпаться раньше не хочется. Спро́сите, почему не хочется? Да все потому что лень-матушка. Студент, он ведь почти как солдат – пока спит, служба… пардон, учеба идет. Только лямку надо тянуть немного подольше. Вместо двух лет – аж целых шесть. Но зато с правом досрочного дембеля. Три раза ха-ха…

Чертыхнувшись с досадой и проводив взглядом чапающего в санузел Олега («Блин, какой сон испортил: от заката до рассвета – одна сплошная эротика!»), я еще с минуту ворочался, заново пытаясь уснуть и досмотреть до конца «последнюю серию», но затем вспомнил, что сегодня у нас самое начало учебного года, а, значит, прогуливать ни к чему – не поймут-с. Тем более, что первыми двумя парами, как гласило изученное еще вчера и перенесенное в блокнот расписание, значились не какие-то там банальные лекции, а лабораторный практикум по общей физике, пропускать который себе дороже: не сдашь к концу года полный набор – к экзаменам не допустят. Так что хочешь не хочешь, а вставать придется.

Пока чистил зубы, а потом сбривал с морды щетину, еще не жесткую (семнадцать лет все же не сорок семь), но уже довольно колючую, мысли в голове потихонечку упорядочивались, раскладывая по полочкам все события предыдущего дня. Дня, на который возлагалось столько надежд, связанных, в первую очередь, с Шурой Синицыным.

Увы, надежды мои так и не оправдались. Шурик оказался просто Шуриком, обычным студентом, а вовсе не доктором наук и лауреатом престижных премий. Как выяснилось, в общежитие он прибыл ранним утром, где-то около полпятого, и тут же, не снимая одежды, завалился спать на халявный матрас, выцыганенный у кастелянши запасливым Володей Шамраем и брошенный на остававшуюся пока свободной кровать. В соседней комнате нашлись «лишние» подушка и одеяло (всегда удивлялся, откуда в «колхозе» появляются не учтенные администрацией вещи – видимо, прямо из воздуха материализуются, посредством квантовомеханической флуктуации метрического пространства). Не было только постельного белья. Однако его отсутствие новоприбывшему ничуть не мешало. Лежа на животе, выпростав из-под одеяла голые пятки (слава богу, хоть обувь снять не забыл), изогнувшись дугой на продавленной едва не до пола кровати, гражданин Синицын бессовестно дрых, не обращая никакого внимания на окружающих.

Зайдя поутру к соседям напротив и обнаружив там будущее светило мировой и российской науки, мирно посапывающее в три дырочки и не озабоченное пока сложностями бытия, я, конечно, не смог удержаться и потому, подобравшись к кровати, гаркнул ему в правое ухо:

– Батарея, подъем! Форма одежды номер два!

Оглушенный неожиданным рыком, Шурик буквально подпрыгнул на месте (ага, почти как Брюс Ли, из положения лежа), стукнувшись головой о стенку. А затем, уже сидя в кровати в позе индийского йога, ошалело захлопал глазами, раскрыв рот, потирая затылок, изумленно взирая на столь немилосердно разбудившего его шутника. То есть меня.

– Здорово, злыдень! – поприветствовал я его и, не давая опомниться, добавил для верности. – Три кварка для мастера Марка, синьор помидор. Велкам, сэр. С прибытием на грешную землю, амиго.

– Чего? – брякнул Шура, непонимающе уставившись на меня.

«Эх! Не прокатило. А жаль».

– Чего-чего, привет, говорю. Меня Андреем зовут.

– Петя… то есть, тьфу, Саша, – невпопад ответил Синицын, пожимая протянутую ему руку.

– Стало быть, Шурик, – хохотнул со своего места Володя Шамрай, с интересом наблюдающий за разыгрывающейся сценой. Что ж, ему, почти всю сознательную жизнь проведшему в гарнизонах, шутка моя явно понравилась.

– Ну да, можно и Шурик. Мне так даже привычнее, – подтвердил будущий доктор наук, окончательно просыпаясь. – Только орать-то зачем?

– Как зачем? Вставать пора, а не то проспишь все самое интересное.

– Чего тут может быть интересного? – пробурчал Шурик, выуживая из-под подушки портфель и разглядывая его на предмет повреждений.

– Можно? – поинтересовался я, указывая глазами на кожаный «саквояж».