Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– Ну, что нового у тебя, капитан, по завлабу?

– Вчера, товарищ полковник, зафиксирован факт встречи объекта с одним из работников компании «Макстрой».

– Да!? И с кем конкретно?

– С заместителем директора по безопасности. Он, как выяснилось, завлабу еще в воскресенье звонил.

– А почему тогда встреча только вчера произошла, а не в понедельник? Да, и личность этого безопасника как, уже отработали?

– В понедельник объект на работу не вышел, сослался на недомогание, поэтому контакт состоялся в среду. А безопасник тот оказался нашим коллегой. Некий Смирнов Михаил Дмитриевич, 57-го года рождения, не женат, детей не имеет. Служить начал еще при Союзе, сначала во Втором Главке, затем в Первом, потом опять перешел в ВГУ. Далее – ФСК, ФСБ, уволился со службы в 2005-м.

– Хм, интересный товарищ. Разговор их, я надеюсь, записан?

– Увы, товарищ полковник. Основная часть беседы проходила в защищенном от прослушивания помещении. Плюс, сами ведь знаете, там требуется специальное разрешение. А чтобы дать делу официальный ход, нужны более веские основания.

– М-да. Напридумывают, мать их, законов – работать невозможно. Впрочем, полноценное наружное наблюдение, я думаю, организовать все-таки стоит.

– Обоих пасем?

– Нет, только профессора. Безопасника пока трогать не надо – вполне может срисовать топтунов, шепнет своим бывшим, те – руководству, замучаешься потом отписываться.

– Понятно. Подключу спецов.

– Да. И еще. Придумай какой-нибудь обоснуй для прослушки.

– Диверсия? Сознательная порча оборудования? Передача сведений, составляющих гостайну, лицам…

– Да какая разница!? Ты, главное, оформи все как положено, чтобы крючкотворы судейские не придрались, а там… ну, короче, ты понял.

– Понял. Есть. Разрешите идти?

– Идите.

Спустя примерно минуту после того, как капитан Василевский закрыл за собой стилизованную под красное дерево дверь, полковник Свиридяк устало потянулся, встал и медленно прошелся по кабинету. Не нравилась отчего-то Тарасу Степановичу ситуация, складывающаяся вокруг этого почти рядового случая, произошедшего неделю назад в Курчатовском Институте. К тому же фамилия нового фигуранта расследования показалась смутно знакомой. Кажется, именно ее упоминал когда-то покойный отец, рассказывая об одном забавном происшествии, приключившемся в том же КИ в самом начале 80-х…

Среда. 5 сентября 2012 г.

– Здравствуй, Руслан. Ну что, как тут дела продвигаются?

– Доброго утречка, Михаил Дмитриевич. Завозимся потихоньку, – ответил прораб, вставая из-за накрытого листом фанеры стола навстречу заместителю директора по общим вопросам.

– С допуском проблем не было? Списки все утвердили? – продолжил Михаил Дмитриевич, кладя на стол напоминающую армейский планшет борсетку и пожимая протянутую Русланом руку.

– Все нормально. Никого не вычеркнули, номера машин переписали, кран за забор впустили, так что работаем по плану.

– Это хорошо, – резюмировал подполковник. – Сам-то объект у вас где?

– Да рядом совсем. Направо, через дорогу.

– Который именно? Тот, что углом и с башенкой?

– Не, другой. Двухэтажный. Давайте я вас провожу, Михаил Дмитриевич.

– Не стоит, Руслан. Сам найду.

– Точно? А то я могу Василия Ивановича попросить. Он там уже все облазил.

– Василий Иванович? Это Бойко что ли? Бригадир?

– Ну да, он.

– Понятно. Что ж, он мужик грамотный, но все равно – лучше сам.

– Как скажете, Михаил Дмитриевич.

Выйдя из прорабской и быстро сориентировавшись на местности, замдиректора скорым шагом направился к виднеющемуся за деревьями дому. Но чем ближе Смирнов подходил к старому кирпичному зданию, тем все больше и больше его охватывало чувство некоего дежавю. Будто он уже бывал здесь когда-то. Очень давно, едва ли не в другой жизни.

Причину своего неожиданного волнения Михаил Дмитриевич понял или, правильнее сказать, вспомнил, когда поднялся, наконец, на верхний этаж и очутился перед обитой обшарапанным дерматином дверью. «Ну да, и впрямь. Трудно забыть тот тридцатилетней давности случай с обогревателем и… монеткой. Как раз здесь все и произошло. И комната та же самая, даже номер не изменился. Кабинет двадцать шесть… Хм, однако».

Постучав для приличия по косяку, подполковник нажал потертую временем ручку и, мысленно перекрестившись, переступил деревянный порожек.