Игорь Андреев - S-T-I-K-S. Трансформация

В шею тоже получилось удачно. Эта зона была открыта всего-то мгновение, и я вбил туда свой снаряд. Машину водило из стороны в сторону, и поверженный монстр, шатаясь, пытался одной лапой найти опору, второй удерживая пробитое горло. На очередном вираже он вывалился за борт.

Оставшиеся монстры, только-только отъевшиеся до уровня горошников, пытались пробиться внутрь автомобиля, сотрясая двери градом ударов. Первым не выдержало боковое стекло со стороны водителя – осыпалось мелкой крошкой. Сунувшийся было заражённый получил в глаз удар ножом, обмяк, и пусть на секунду, но задержал своего менее прыткого товарища. Цыган ещё не успел выдернуть нож из первой жертвы, как по салону полетели брызги стёкол пассажирской двери. Опять завизжала Оксана, а её муж, перевалившись со своего места, всадил нож в череп твари, успевшей запустить когти в супругу.

На этом моменте к разборке в кабине успел подключиться и я. Бросив разряженный арбалет и метнувшись на правую сторону кузова, к пассажирской двери, я в упор расстрелял монстра, выдравшего из оконного проёма своего погибшего собрата с застрявшим в черепной коробке ножом. Две пули в темя, и монстр кулём валится на землю. Я переместился к водительской двери и всё так же из кузова всадил в последнего мутанта почти десяток пуль – все убойные зоны жертвы уже были скрыты внутри автомобиля, где Цыган голыми руками пытался отбиться от этого совсем не рядового заражённого. В какой-то момент одна из пуль перебила позвоночник, монстр забился и вывалился наружу. Я добил его выстрелом в голову.

Это было похоже на автомобильную аварию. Пять секунд, и машина изувечена, а в салоне окровавленные тела. С такими ранами без экстренной медицинской помощи не выживают: у женщины разорвана грудь, у мужчины бок. Рана Оксаны представляла собой три глубокие, до кости, борозды через всю грудную клетку оставленные когтями мизинца, безымянного и среднего пальцев. Коготь указательного вначале зацепил лицо, разодрал щёку, десну и только потом прошёл по груди, оставив тоже кровавую, но не такую страшную рану, как три других. Женщина была без сознания.

У цыгана на боку плоть висела лохмотьями, кровь лилась рекой. Я сунул ему в руки бутылку с живцом:

– Пей и полей на рану, так здесь положено – медицина такая.

Кинувшись доставать из салона Оксану, я услышал за собой шипение и поток грязных ругательств. Однако, когда я вынес пострадавшую, то на земле уже было расстелено одеяло. Я осмотрел рану и, как умел, произвёл перевязку. Рассечения прикрыл сменной футболкой Цыгана, промочил живцом и наложил тугую повязку. Вся эта конструкция по мере сооружения мгновенно пропитывалась кровью. В завершении я приподнял голову пациентки и влил в губы немного живца. Вот и всё лечение.

– Она умрёт? – Цыган, прикрыв растерзанный бок окровавленной тряпкой, привалился к капоту машины.

– Нет. Не успеет. Нас всех очень скоро съедят, если мы не уберёмся отсюда прямо сейчас.

– Хорошо. Только дух переведу и поедем.

– Вот… мы же только чудом уцелели. Пешком и только пешком. Вдоль оврага к лесу. Перевяжу твою рану, сменишь окровавленные штаны, обувь, и пойдём.

– Оксана без сознания, я ранен. Слышь, поехали назад, а? – в его голосе чётко звучали просящие, почти умоляющие нотки.

– Цыган, посмотри, какую колею мы пробили. Увязнем. Тем более, посмотри, сколько мы проехали под уклон, а теперь нужно наоборот – вверх. Мы застряли, дороги назад нет. Если через десять минут мы не тронемся, то к лесу живыми не дойдём.

Пока я перевязывал рану, мой товарищ всё причитал, что нельзя трясти его девочку, что она слаба, что надо положить её в кузов и потихоньку ехать, а он будет толкать, и вообще можно воспользоваться лебёдкой.

– Цыган, дружище, лебёдка в чистом поле не поможет, да и толкать не вариант. Мы даже по бровке не проедем в этой низине. Первые двести метров с одной остановкой я пронесу Оксану на руках, потом ещё двести метров мы её будем нести вдвоём – в одеяле, как на носилках. Всего-то километр.

Первые сто метров были самыми лёгкими. Через пятьсот мы в очередной раз повалились без сил – шли по самой границе распаханного поля где и ноги в земле не так сильно вязнут, и не путаются в некошеной траве. А как же это во время войны раненых выносили, причём женщины огромных мужиков? Тут-то всё наоборот – два мужика одну женщину не могут километр пронести. В прежнее время я как-то нёс из магазина домой тридцатидвухкилограммовую гирю на плече. Икроножная мышца на правой ноге неделю ныла.