Сергей Самаров: Отчуждение: точка контакта

Фразу относительно «зоопарка» я почти расшифровал. Это, видимо, состав группы, с которой я должен пойти в Резервацию. А вот при чем здесь солдаты моего взвода, я еще не понял, и посмотрел на командующего быстрым вопросительным взглядом. При этом помнил и неясные недавние объяснения майора Медведя по тому же поводу. Но полковник, вместо ответа, просто протянул мне трубку, чтобы я поговорил, как я понял, с каким-то ученым по поводу проб, оставленных мной в контейнере в первое посещение Полосы Отчуждения.

Я взял в руку трубку полковника, и негромко представился в нее:

– Старший лейтенант Троица. Владимир Александрович меня зовут. Слушаю вас внимательно.

Такое представление – по имени-отчеству – возможно было, конечно, только при разговоре с гражданским лицом, поскольку оно категорично не уставное. Но я так и понял, что говорю с человеком гражданским, каким-то профессором. Однако мой собеседник, обладатель густого баса, каким часто говорят внешне совсем не крупные люди, представился:

– Генерал-лейтенант Вильмонт, меня зовут Виталий Витальевич.

Так высоко я еще не взлетал, чтобы моей персоной генерал-лейтенанты интересовались. Даже генерал-майоры ни разу ко мне со своими вопросами не обращались. Мне только, случалось, другие старшие офицеры передавали их распоряжения, и это уже говорило о том, что какой-то генерал-майор о моем существовании чуть-чуть знает, и заинтересован в результатах моей деятельности. А тут – генерал-лейтенант. Было впору до упора возгордиться – на секунду даже дыхание в горле сперло, и мне потребовалось все присутствие духа офицера спецназа ГРУ, чтобы удержать себя в руках. А Виталий Витальевич, тем временем, продолжил:

– Владимир Александрович, расскажите мне, что вы положили в контейнер для отправки к нам. Что и в каком количестве, в какой упаковке?

Он требовал подробностей. Я снова все перечислил. Память мне пока еще не изменяет, несмотря на седые волосы. Но они генерал-лейтенанта, мне показалось, не волновали.

– Эта баночка, куда вы положили скребок со следа «гуляющего дыма», была закрытая?

– Конечно, там металлическая крышка завинчивалась.

– А сама баночка была чистая? Внутри ничего не было?

– Внешне – да. Эта баночка принадлежала солдату моего взвода. Он носил в ней сахар. Сластена такой от природы. Любит добавлять сахар против нормы. Солдат сахар переложил в карман, а баночку вытряхнул от сахарных крошек, и протер изнутри сухой тряпочкой. Кажется, бинтом. Когда я собрал скребок следа, а собирал я его ножом, потому что след сжигал перчатку – я проверил. В баночке след был только на самом дне. Стекло не плавилось, держало его нормально. В рюкзаке я баночку переносил в стоячем положении, иначе она в кармашек не помещалась. Значит, и крышки содержимое не касалось. Крышка у меня вызывала опасение – она из тонкого металла. Металлический нож не пострадал, но крышка было намного тоньше, к тому же – это не легированная сталь, а какой-то, скорее всего, алюминиевый сплав. До Полосы Отчуждения я донес все нормально. Но в ящике, когда я все пробы туда уложил, закрепить баночку было нечем, и потому я проложил ее другими пробами, просто прижал лапками елей, и мешочками с землей. А что случилось, товарищ генерал?

Я так и не понимал, для чего генерал ведет такой подробный допрос.

– Баночка при транспортировке раскололась. Но, возможно, не раскололась, а была раздавлена или изнутри, или снаружи, мы пока определить не можем. Ее сначала везли на машине на аэродром, потом на самолете в Москву, потом снова на машине в Подмосковье, в нашу лабораторию. Возможно, сам контейнер переворачивали кверху дном. Меня интересует, в какой момент баночка перевернулась, и сама проба, то, что вы называете «скребком», проела металл крышки, и вывалилась в ящик. Это мы у себя в лаборатории рассматриваем, как один из вариантов. При этом ящик не загорелся, а только в отдельных местах слегка, словно бы, «поджарился». Но нам подсказали, что это ящик из-под артиллерийских снарядов или из-под мин, и он имеет противопожарную пропитку. А вот проба отчего-то разрослась в гигантских масштабах, весь ящик заполнила, и начала уже его активно разламывать, вырывая гвозди из мест крепления. Мы подозреваем, что произошла какая-то бурная реакция. Возможно, в баночке остались частицы сахара. Это возможно? Мог солдат не слишком аккуратно баночку протереть?

– Это возможно, товарищ генерал. Мелкие частицы незаметны. Хотя мне показалось, как и солдату, что баночка чистая. Извините уж, мы использовали только то, что у нас под рукой было.