Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора

«Добро. Конец связи». – Матвей отключился.

Наверное, сейчас он с Верой связывается или еще с кем. Федору было не до этого, так как небольшой отряд седлался и выходил на заснеженную тропу.

– Ну как, Шел, собралась? – Я поглядел на серьезную девушку, что-то чиркающую в блокноте свинцовым карандашом.

– Почти. – Брауберг кивнула и закончила писать, отложив блокнот в сторону. – Вот сейчас тебя перевяжу, и если ты не ошибся в расчетах, следующая перевязка будет уже в пути. Укладывайся на лавку, герой с раненой задницей.

Да, женщины – они такие. Из-за нее получил пулю в зад, причем спас ее от пожирания лютым зверем и коллективного изнасилования лютыми людьми, а все туда же. Смеется. Правда, это началось недавно, когда пропала опасность осложнения. Конечно, моя хромота никуда не делась, и нога порой просто складывается из-за долбаного поврежденного нерва, но рана практически зажила. Шел говорит, что скоро надо швы снимать.

– М-да. А ведь такая красивая попка была, – сняв отмоченную повязку, выдала рецензию Шел. – Матвей, я старалась, но шрам у тебя на ягодице будет жуткий. Ладно, потом посмотрим, может, и поправим со временем. Ты же говоришь, у вас в городе неплохая больничка? И твоя девушка тоже хирург? И еще врачи есть? Можно пластической хирургией заняться. Но это потребует много времени.

– Шел, мою задницу обычно видит только Вера. Надеюсь, что и с такой она меня не разлюбит. – Я попытался приподняться и поглядеть на означенную деталь организма и был прижат к лавке нежной, но сильной рукой девушки.

– Лежать. Сейчас я тебя буду тыкать в зад иголкой, а ты будешь говорить, чуешь или нет. И не оглядываться.

– Эй, ты чего? Я не любитель садомазо! – От удивления я растерялся.

– Это твои проблемы. А я составляю карту чувствительности твоих конечностей. Попробую потом с коллегами определить наиболее пострадавшие нервные участки, и может быть, сумеем выработать лечение. Есть древние методики, начиная от массажа и заканчивая акупунктурой. Так что терпи. – И мне в бедро легонько кольнули. – Чувствуешь укол?

– Да. Я-то думал, серьезнее будет. – Хмыкнув, я растянулся на жесткой доске. Мне пришлось довольно долго валяться на этой лавке, слегка покалываемому и отвечающему на один и тот же вопрос.

Шел ставила какие-то метки на довольно неплохо нарисованных схемах, изображающих мои ноги, задницу и поясницу. В некоторых местах протирала самогоном и тыкала сильнее. Где-то я чуял боль, где-то не чуял вообще ничего. И девушка хмурилась.

Кстати, по ее словам, у меня какая-то невероятная регенерация. И это, вкупе с остальными моими особенностями, заставляет задуматься.

– Похоже, едут. – Я показал на нескольких сорок, недовольно орущих и летающих над дальним оврагом. – Но на всякий случай возьми винтовку и займи позицию.

– Сейчас. – Шел метнулась в зимовье, и вскоре небольшое окошко запахнулось, а в узкую бойницу высунулся ствол винтовки-«француженки».

А я взвел курок своего марлина. После чего неторопливо занял место на выложенной из толстых поленьев огневой позиции. Все едино с моим простреленным задом я много не набегаю и не навоюю.

Впрочем, это все было для показухи, Федор уже давненько связался со мной, запрашивая точные ориентиры зимовья. Ну, я ему и скинул карту местности. Из меня художник еще тот, рисовать даже воображением толком не умею, а оставшаяся блокировка запрещает делать копии спутниковых снимков. Но я сумел достаточно точно изобразить береговой рельеф и наше зимовье на нем. Как говорит старая поговорка, нужда заставит калачи есть.

Метрах в трехстах появились макушки всадников, потом их головы и головы лошадей. И вскоре на нашу поляну въехал небольшой конный отряд с Федором во главе.

– Здоров, хозяева. Спасателей заказывали? – И Федька соскочил с крупного буланого мерина.

– Ничего себе, – не выдержала Шейла, глядя на светящееся подземное озеро.

Ну как светящееся. В огромные прорезанные в скалах окна падало достаточно света, чтобы прозрачнейшая вода казалась светящейся.

– Надо же. Это сколько тысячелетий прошло, а они целые, – удивленно пробормотал Грегори Симменс, глядя на это великолепие. – И заметьте, они чистые. Ни пыли, ни грязи.

– Ну да. Система очистки до сих пор действует. Несмотря на то что от зданий самого комплекса остались руины, поросшие лесом. – Кряхтя, я слез с волокуши и, опираясь на костыль, проковылял к воде. – Теплая водичка. Можно искупаться.

– Позже. – В Федоре проснулся командир отряда. – Так, вы двое, за дровами. Грегори, Бен, на вас лошади. Коновязь, водопой… короче, работайте. А мы с тобой, друже, пройдемся, поглядим, – это Федька уже ко мне обратился, задумчиво стоящему около нижней ступени широкой мраморной лестницы, ведущей куда-то вглубь холма.