Владимир Стрельников - Ссыльнопоселенец

– Нет, красавица, хватит поцелуйчиков. – Я со смехом некоторое время поуворачивался, а потом завалил псину на спину и начал чесать ей брюхо. – Сдаешься? То-то, зверюга! Ладно, сейчас перекусим, да и чаю вскипячу, а потом думать буду, как перебираться. Хорошо, что ручей вон течет, проблем нет.

И, вновь подцепив волокушу, я оттащил ее вверх по оврагу метров на пятьдесят, к небольшому лесному ручейку, который падал вниз симпатичным таким водопадиком.

Набрав хворосту, я запалил костер, следя, чтобы ветки были сухими и давали как можно меньше дыма. Над костром, который я, кстати, развел в небольшой яме, был подвешен котелок с водой. Пусть хоть чаю, но горячего охота. Впрочем, подумав, рядышком я подвесил второй котел, в который бросил несколько кусочков копченого сала, покрошенную луковку, нарванные пряди вяленой оленины. Чуть обжарил, долил воды, и после того как закипело, бросил в шулюм по горсти пшенки и сечки. Ну, единственно солить не стал, потом посолю и поперчу. Собаке сильно соленое тоже не стоит есть. К этому времени дрова прогорели, и под котелками с кашей и чаем тускло рдели угли.

Ну а пока готовилась каша, я распотрошил рюкзак того невезучего новичка, да и снятую с него сбрую решил осмотреть. А то никак руки не доходили.

На широком ремне присутствовал кожаный патронташ, на сорок пять патронов. К моему удивлению, гильзы для ружья оказались латунными, а не стальными или пластиковыми. Ну, это уже хлеб, латунь до полусотни переснаряжений точно терпит. А то и сотню. Правда, калибр ну не совсем для этих мест. Я бы предпочел минимум двадцатый, но дареному коню в зубы не смотрят. Маленький подсумок был с тремя пачками мелкашечных патронов, причем когда я разломил один, то из стальной гильзы высыпался мелкий винтовочный нитропорох. И то дело: был бы дымарь – намного слабее патрончик был бы. А так и птицу какую там или кого еще на еду тюкнуть запросто можно. Хоть и непривычно.

– Да уж, знакомые все лица. – Я стряс порох на землю и помешал кашу. Еще немного, и готово будет.

Там же, на поясном ремне висел в ножнах неплохой ножик-финка с клеймом НКВД, легендарной конторы, тоже какой-то новодел с новых планет, и в отдельном подсумке была небольшая подзорная труба.

– А вот за это спасибо тебе, мужик.

Я вытащил обшитую кожей трубу, раздвинул ее и поглядел в сторону гор.

Ну очень неплохое увеличение, минимум тридцатикратка. Хоть какой-то прибор наблюдения есть, пусть и древнейший. Собака лежала у костра и пускала слюни на землю. Правда, при этом не забывала прислушиваться, порой привставая и проверяя, что именно она слышала.

Впрочем, ничего особого не было. Сойки и сороки нигде не скандалили, вообще птицы спокойно чирикали без проблем, дятлы вовсю стучали, внизу в овраге что-то гулко плеснуло – наверняка еще одна бобровая семейка. Далеко перекликивались волки, но настолько далеко, что даже моя собака ухом в их сторону не вела.

Рюкзак не дал ничего неожиданного. Пара сменного белья, такое же, как у меня, серое и теплое, и даже размер почти подходит, всего на два меньше. Портянки, котелок, маленький стальной чайник, кружка-миска-ложка. В боковом кармане большой толстый нож, тоже златоустовский. Таким можно немалую ветку перерубить. «Шерхан» называется, рукоять из красивого дерева и латунная гарда с затыльником.

Тем временем подоспела каша. Наложив полную миску, которую я предназначил Герде, поставил ее на мелководье, студиться. А сам проверил доставшиеся продукты. Ну, почти то же, что и у меня. Шпиг, копченая грудинка, пакет с дробленкой, вроде как кукурузной, пакет с курагой, мука, сахар, соль-перец. Вот только ни лука свежего, ни чесночку мужик не припас, а зря. Впрочем, я черемшу видал, по-моему. Хотя бог его знает, что здесь за травы. Грибов навалом, например, но я даже вылитые белые побоялся брать. Ну на фиг, кончишься под кусточком от грибной похлебки. То, что их черви едят или лоси, ни о чем не говорит, мало ли кто какую бяку ест.

Перемешав остывшую кашу ложкой и еще раз проверив температуру, я отдал ее собаке. Потом и себе чашку наложил и сел неподалеку от костра, на бережку. Если честно, мало какая вещь настолько вкусна, как каша с костра, на берегу дикой речушки. Смололи мы ее с Гердой всю, полный трехлитровый котелок, правда, собака съела побольше меня. И сейчас лежала на спине, подставив брюхо солнышку. Я тоже снял шинель, расстелил ее на бережку и завалился неподалеку. Поспать бы, но пока нельзя. Полчаса полежу, и нужно топать дальше. Пройдусь сначала вниз по течению ручья в овраге, туда, где бобры плотину сделали. Погляжу, можно ли спуститься, можно ли подняться. Может, там склоны оврага не настолько круты, или тропку к озеру те же бобры сделали – они могут не только деревья грызть, но и неплохо копать и протаптывать. Те еще зверюги, умные, сильные и работящие.