Сергей Самаров - Резервация разума

– Хорошая штука? – спросил полковник, когда мы вдвоем с майором собрали генератор.

– Слабоватая, но для простейших маломощных приборов хватит и этого. Трубки зарядить, прицелы к оружию, – ответил майор. – Раньше мы дизельными генераторами пользовались. Но они излишне тяжелы и громоздки. Да и слишком шумные.

Я тем временем вытащил свой «планшетник», нашел запись с неизвестного «беспилотника», несколько раз перемотал в одну и в другую сторону, пока не нашел нужные кадры, которыми интересовался и полковник Сорабакин, и о которых я своему командиру группы уже успел сообщить. Включил воспроизведение.

– Вот, тот самый дымок из бойницы. – положил я «планшетник» на стол перед собой, давая возможность просмотреть изображение полковнику и майору.

Реакция у того и другого была схожая. Да и у других, кто смотрел, она не отличалась.

– Кто-то там прячется. – сделал очевидный вывод старший лейтенант Епиханцев.

– От кого прячется? – сразу пожелал узнать Медведь. – И кто?

Приблизился и майор Сухоруков.

– Около четырех лет назад, когда я только-только заступил на нынешнюю должность, в этой же башне две недели жил человек, – сообщил он. – Прятался одинаково и от нас, и от грузинских пограничников. Но выходил все же наружу. Показал, для чего он туда появился. Помните, товарищ полковник?

– Помню. Мы тогда с грузинскими пограничниками хорошими соседями считались. Это где-то наверху могут позволить себе ругаться, а мы с ними добрые отношения поддерживали. Тогда их погранотрядом полковник Гиви Махарадзе командовал. Хороший человек! С ним всегда можно было по любому поводу договориться. Особенно после бутылки чачи. Я тогда ему позвонил, и он ночью в башню нагрянул. Захватил неизвестного. Оказалось, змеелов. Фамилию его я не помню, какая-то длинная фамилия, а звали мужчину Мамука. Там, в той деревне и вокруг нее – биотоп [15] Биотоп гюрзы – среда концентрированного обитания. кавказской гюрзы, змеи с очень ценным ядом. На деревенском кладбище больше половины похороненных умерло от укусов гюрзы. Яд у кавказской гюрзы несравним с гюрзой среднеазиатской. В России кавказская гюрза занесена в Красную Книгу, и ее отлов запрещен. В Грузии такого запрета нет. Меня тогда Гиви к себе приглашал. Я присутствовал на допросе змеелова. Точно не знаю, но этому Мамуке грозил тюремный срок за пребывание в закрытой приграничной зоне без пропуска. Может, и «посадили». Потом, примерно через три месяца, Гиви в отставку отправили, его командованию не нравилось, что мы с ним дружно живем, и границу в порядке держим с двух сторон, прислали нового. С этим новым полковником – Дато Самхария – отношения никак наладить не получилось, на контакт он не пошел. Но не в том дело. Может, снова змеелов объявился?

– А есть возможность, что там прячется ктарх с подбитого скутера? – спросил, вклинившись в разговор офицеров, ефрейтор Ассонов.

– Нет такой возможности, – коротко и строго отреагировал я на вольность ефрейтора, и не стал вдаваться в подробности, объясняя, почему такой возможности нет.

– Почему? – тем не менее, спросил Сорабакин. – Я лично такую возможность допускаю.

– Ктархи не пользуются огнем. Они питаются растительной пищей в свежем виде, – на ходу нашел я нужный аргумент.

– Но если там кто-то прячется, это тоже неспроста. – скорее, сам с собой разговаривая, сделал вывод майор Медведь. – Союзник это или противник – вот в чем вопрос.

– Честно говоря, я бы сходил туда с парой своих разведчиков, посмотрел, может, и познакомился бы с человеком, – заявил майор Сухоруков. – Если, конечно, это человек.

– Для этого есть мы, – ответил Медведь. – И именно для этого нам всем приказано снять все знаки различия. Для того, чтобы переходить границу.

– Судя по карте, прицел моей новой винтовки позволит рассмотреть башню. – сообщил ефрейтор Ассонов, снова в разговор вступая, хотя его не спрашивали. – Главное, чтобы ее было видно по прямой линии.

Вообще-то так свободно себя вести он мог бы позволить себе со своим непосредственным командиром, со мной, то есть, а не с посторонними офицерами, тем более, старшими. Я ожидал возмущенной реакции от полковника Сорабакина. Мне почему-то казалось, что полковник является большим приверженцем строгих уставных отношений. Но такой реакции не последовало. К солдатскому мнению Сорабакин прислушивался чуть ли не более внимательно, чем к офицерскому. Хотя мне и казалось, что это не правильно. Офицер всегда имеет больше боевого опыта, а мнение солдата может оказаться важным только своей наивностью и новизной.