И. Кирюхин - Осторожно, двери открываются, следующая станция – Война!

Ночь уходит, оставляя рыхлые клочья предрассветного тумана.

Вот уже пару часов старая «Таврия», дребезжа, мчится по пустынной дороге, вселяя надежду, что последние полсотни километров не станут для нее роковыми.

Нескончаемой чередой пробегают мимо деревья-призраки.

Не могу отказать себе в удовольствии ехать по самой середине дороги, это дает возможность представить себя пилотом взлетающего самолета, который, обретая свободу, пропускает смертельный трассер под брюхом.

Из динамиков на своем поразительно красивом, гортанном и непонятном языке венгры просят вернуться [29] «Jojj Vissza Vandor» (рус. «Вернись, бродяга») – песня венгерского джаз-рок октета Bergendy. …

На мгновение пустынное предрассветное шоссе исчезает, уступая место школьному классу, пронизанному лучами ослепительного весеннего солнца.

Беспечная компания десятиклассников делает стенгазету ко дню Смеха. Уроков нет – весенние каникулы, но «классручка» разрешила собраться в школе. Огромное окно распахнуто настежь. Дым сигарет. Витые бутылки дефицитного «Двойного золотого» [30] «Двойное золотое» – сорт пива (с 1934 г). Один из наиболее известных элитных и дефицитных в советское время сортов пива. Отличался крепостью (13 % алк.), цветом (золотисто-каштановый) и особой формой бутылки. рядком стоят на учительском столе, подпирая оранжево-черный конверт альбома венгерской группы Bergendy [31] Bergendy – венгерский джаз-рок октет, созданный братьями Иштваном и Петером Бергенди в 1970 г. . Содержимое конверта медленно вращается на Леркином шикарном новомодном «Аккорде» [32] «Аккорд» – электрофон производства рижского радиозавода им. А.С.Попова. Выпускался в 60-80-х годах прошлого века в СССР. .

Из динамика на своем поразительно красивом, гортанном и непонятном языке венгры просят вернуться…

Прав был тот, кто сказал, что все мы из детства. Воспоминания той поры остаются в памяти яркими вспышками, теряя отчетливость деталей, но сохраняя настроение. Прожитые годы позволяют отсеять мишуру «щенячьих» эмоций, открывая скрытую, и, подчас, нелицеприятную суть произошедшего.

Где те десятиклассники? Где та страна, в которой они учились? Пардон, страны. В тот весенний день в классе собрался целый Интернационал: русские, венгры, югослав, чешка, китаец и даже пара японцев. Одним словом – «дружба народов». Да уж, «ДРУЖБА»…

Не пройдет и суток, как я пойму «месседж» Всевышнего, запустившего песню в автомобильном радиоприемнике с напоминанием испуганному беглецу его далекую юность.

Кто бы мог подумать, что через сорок лет один из «стенгазетчиков» будет загнанным волком мчаться по ночной Украине, судорожно сглатывая слюну, вспоминая пиво и сигареты далекой юности.

Утро неумолимо вступает в свои права. Сумрак тает. За придорожными деревьями тянутся поля с редкими белесыми пятнами нерастаявшего снега. Пора свериться с картой. Останавливаюсь у километрового столба. Торопливо разворачиваю громко шуршащую бумагу. Надо торопиться, по словам замначальника службы безопасности корпорации, через полчаса испещренный значками и пометками лист превратится в порошок, и мне останется только полагаться на свою дырявую память.

Тихо матерюсь, видя, что до места перехода границы еще почти полсотни километров, а «из-пожрать» только шоколадный батончик с невразумительным названием на украинской мове, который вместо сдачи всучил мне продавец ларька на автовокзале.

Одна радость – бензина точно хватит. Стрелка датчика дрожит, показывая четверть бака. Ничего, еще полчаса по шоссе, минут двадцать по грязи, пара минут через мартовскую речушку Клевень и – конец моим мучениям!

Батончик явно просрочен – во рту противный привкус прогорклого масла и шоколада. Хотя я этого, практически, не замечаю, давлю на акселератор, заставляя своего «стального коня» мчаться во весь опор.

Красные светоотражающие маячки вспыхивают неожиданно. Странная повозка перегораживает дорогу. Это гибрид прошлого с настоящим – новенький автоприцеп для легковой машины невообразимой конструкцией из палок и веревок приторочен к лошади. Старая кляча, с отвисшим почти до самого асфальта брюхом, повинуясь матерщине возницы и ударам кнута, нехотя, сворачивает на проселок. Не желая вязнуть копытами в раскисшем черноземе, коняга артачится и оглашает окрестности истерическим ржанием. Сигналю. Торможу. Хоть бы что!

Выхожу из машины.

– Мужик, помочь? – Просроченное кондитерское изделие странным образом повлияло на мой голос. Он звучит хрипло и пискляво.