Олег Рыбаченко - Битва русских титанов

Агнет по команде покорно снимала с себя диадему, кольца, сережки с бриллиантами. Но когда её приказали извлечь от себя платье, она гордо отказалась.

На нее строго прикрикнули, главный сыщик пригрозил:

- Если ты не снимаешь платье и обувь сама, то это мы сделаем силой, да еще обнажим тебя целиком.

Несколько рослых мужчин угрожающе задвигались. Агнет представила, что с нее будут снимать одежду, касаясь грубыми, мужскими лапами и ей стало дурно. Девушка чтобы не упасть ухватилась за спинку кресла. А затем бессильно плюхнулась туда, шепча: только не надо трогать меня.

Потом она начала с туфлей на длинных каблуках украшенными бриллиантами с сапфирами. Стянула с себя чулки. Освобожденные от обуви ножки девчонки, загорелые на мексиканских пляжах, точенные и изящные. Босиком она больше напоминает смуглых, местных девчонок, которые тоже не лишены привлекательности.

Девушка закрыла глаза когда расшнуровывала поясок и снимала через голову платьице. Она теперь оказалась в одном купальнике, только на шее еще сверкал золотой, усыпанный мелкими бриллиантами крестик, на платиновой цепочке.

Главный сыщик кивнул:

- Это тоже ценность... Снимай!

Агнет побледнела и пошатнулась... Но все равно ухватилась за цепочку и отчаянно сняла с застежки, с силой швырнув крестик в общую груду.

Сыщик приказал низким голосом:

- А теперь иди к зеркалу...

Агнет на заплетающих ногах подошла к нему. Последовала команда:

- Становись на колени...

Девушка встала, и по её щечкам текли слезы, а лицо побледнело.

- А теперь сними лифчик...

Агнет уже стала расстегивать себе последнее прибежище, для груди, как в дело вмешался казначей:

- Нам велено описать все имущество до нижнего белья. А нижнее белье остается при них...

Сыщик недовольно прошипел:

- А если она прячет бриллиант в лифчике?

Казначей хладнокровно ответил:

- А подобный обыск с ними проведут специальные люди по прибытию в лагерь. Не превышайте своих полномочий!

Сыщик нехотя покорился. Ему очень уж хотелось увидеть обнаженные сиськи девицы. Её мать была женщина лет тридцати пяти, тоже симпатичная, высокая, но слегка полноватая, хотя округлость форм ей не вредила. Брат крепкий, тоже несколько полноватый, но мускулистый, похожий на борца мальчик, остался в одних плавках.

Богатая семья оказалась полуголой и в таком виде их и погнали на улицу. От чего было стыдно, а когда босые ноги соприкоснулись с горячими камнями мостовой и по настоящему больно. К счастью еще на календаре ранняя весна, и не так горячо, но все равно неприятно. А когда пройдешь чуть подольше, босые подошвы начинают пытать от неровной поверхности и булыжников. Они ведь аристократы и им так ходить не привычно.

Младшему брату немного полегче - он все-таки мальчишка, и старается при первой же возможности побегать без сандалий. А девушке стеснительно брать пример с местных плебеек. И за это приходится расплачиваться.

Агнет, ее мать и брата подгоняют размахивая плетьми. Как это стыдно когда ты в одном нижнем белье, а на тебя указывают все пальцами. Мальчишке Гансу немного проще, но он тоже крайне недоволен, что его оставили в одних только плавках. Тут все-таки не пляж.

Идти становиться тяжело, особенно более упитанной маме, и он то и дело стонет и ойкает. И наконец не выдерживает, валиться на бок и начинает реветь. Её голые ноги обжигает плеть. Непривычная к боли мать вскакивает и продолжает свой мучительный ход. Но ненадолго, не хватает и она снова падает... Её подхватывают и сложат на воз. Все таки довести надо, они из семьи аристократов.

Агнет некоторое время старается держаться, но каждый шаг у нее взрывается болью, и она униженно просит, чтобы её разрешили присесть.

Надсмотрщик плотоядно скалясь, рычит:

- А ты мне отсосешь?

Агнет густо залилась краской и попыталась молча терпеть муки. Вот кажется какой это пустяк пройтись босиком, тем более, пока поверхность не раскалилась. Но если нежная подошва изрезана, то это очень даже больно. И муки не меньшие, чем от ударов по пяткам. Агнет начинает скулить и умолять на не очень хорошем по произношению английском языке:

- Наша семья богата... Пощадите меня пожалуйста и вам заплатят...

Надзиратель ворчит, смотрит на нежные ноги девчонки... Они уже кровоточат... И неохотно разрешает присесть на воз. Мол понимаю вам барыня.

Ганс презрительно фыркает. Мол он мужчина и способен все выдержать до конца.

Прошло два часа. Уже и мальчишка от природы сильный, но не закаленный физические устал и его пусть и не столь изнеженные подошвы сбились. Но Ганс отчаянно пытается держаться, как истинный ариец. Все же он занимался борьбой, и мальчик сильный, а то ноги пылают словно в кипятке, то это следует перетерпеть.