Михаил Каштанов - Союз нерушимый

Родин стоял рядом со стоянкой еще укрытых в капониры самолетов. Вслушивался в шум прогреваемых двигателей. Вдыхал такой знакомый запах, состоящий из смеси запахов нитролака, высокооктанового бензина, резины, моторного масла и чего-то неуловимого, но присущего только авиации. Смотрел на привычную, неторопливую суету техников. Его губы чуть шевелились, но за ревом моторов никто ничего не мог услышать. Да и не было рядом в эту минуту никого. Он и сам не мог понять, откуда всплыли в памяти строки, так и не написанной в этом мире песни:

...Принимай нас, Суоми - красавица,

В ожерелье прозрачных озер!...

Слащёв.

Раздав последние на завтрашний день приказания, Слащёв отпустил старшину и дежурного по отряду, вышел из старшинской каптёрки и по коридору с тусклым дежурным освещением направился в канцелярию. Вошёл, закрыл за собой дверь, и устало привалился к косяку. В канцелярии ожидаемо оказался заместитель, что-то выписывающий из толстой книги в свой 'комиссарский' блокнот. Ну, перед ним можно. Иногда, чуть-чуть. Чёрт возьми, последнюю неделю Александр чувствовал себя древним разбитым стариком. И усталость была не физической, а какой-то душевной, что ли. Потому, что он не понимал. Не понимал, почему, когда идёт война, его отряд сидит без дела и ожидает каких-то 'особых распоряжений'. Конечно, было правильно, что после 'венского концерта' отряду дали отдых. Они его заслужили, особенно ребята. Но сейчас-то, когда идут бои и гибнут их товарищи, бойцы Красной Армии?! Он устал отвечать на недовольные вопросы бойцов, да и замполит, похоже, тоже. Наверняка сейчас выписывает цитаты из Ленина или Сталина, чтобы их авторитетом дать объяснения бойцам. Особенно трудно было отвечать на вопросы, которые задавали бойцы, если перед этим, хотя бы на мгновение, всплывало в памяти 'то' будущее. Когда основным правилом было - кто угодно, только не я. 'Люди жизни кладут, а я тут зря народный хлеб жру!' - так заявил всегда спокойный взрывник Афанасьев, когда отряд вернулся из Пскова с траурного митинга, состоявшегося после похорон погибших на карельском фронте псковичей. Митинг проходил на центральной площади Пскова, где был открыт памятник Защитникам отечества, рядом с которым появились надгробные плиты с именами погибших. Да-да, никаких братских и, тем более, безымянных могил - у каждого солдата, который погиб за Родину, должно быть место упокоения, к которому могут прийти родственники или просто граждане. Трудно с такими вопросами от бойцов сохранять спокойствие. Да и от Ольги что-то долго вестей нет - как уехала в свою очередную экспедицию, так последняя весточка почти месячной давности была. И то, Егоров, после того как Маша на него надавила, расстарался узнать. Водки что ли выпить, для успокоения нервной системы и общего самочувствия?

- Чего не спишь, комиссар? Всех дел не переделаешь, а Светка твоя мне скоро в волосы вцепится.

- Светлана, чтобы ты знал, настоящая офицерская жена. Потомственная, к твоему сведению. И что почём в нашей службе прекрасно понимает, так что нечего тут. Ты на себя посмотри, морда твоя холостячья: щёки втянулись, бледный как тот утопленник. Ольга вернётся - сам к Котовскому пойду, чтобы женить тебя в приказном порядке.

- Давно сидишь? Наркомат не звонил?

- Нет, точно тебя женить пора. Если бы звонил наркомат, дневальные уже носились бы, задрав хвосты, и тебя бы на том свете уже нашли. Садись, я чай свежий заварил, выпьем с тобой.

- Я бы лучше водки выпил, если честно. Но чай тоже сойдёт, не откажусь, наливай.

Пока Блюхер, вытащив из тумбочки стаканы, разливал в них горячий чай, Слащёв прошёл на своё, командирское, место. Снял через плечо планшет, бросив его на край стола, и поверх него положил фуражку. Потом устало опустился на стул и откинулся на широкую спинку. Что за ерунда, откуда это всё? Откуда это ощущение, словно на тебе воз везли? Физическое состояние отличное, сегодня специально полную полосу препятствий прошел вместе с бойцами: всё как обычно - пришёл первым и поджидал остальных, засекая время. В спортзале тоже всё было как всегда. Так откуда, чёрт возьми?!

- На, держи; - Блюхер поставил перед Слащёвым стакан с чаем, от которого поднимался чуть видимый пар, и уселся с боку на подоконнике: - Совсем ты, Сашка, психованный стал. С лица спал, так что морда вытянулась. Думаешь, мне легко ждать? Про бойцов ты и сам всё знаешь. Но, как говорил Суворов, Александр Васильевич - 'каждый солдат должен знать свой манёвр'. Обычно мы упираем на слово 'знать', а я тебе напомню слово 'свой'. Если командование нас не тревожит, значит, для нашего манёвра ещё время не пришло.