Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Рязанское шоссе

– Проблемой меньше, – подтвердила Данара. – Ты как, на ноги встать сможешь?

– И встану, и станцую! Показать?

С этими словами я резко спрыгнул на пол и отбил чечётку.

– Как новенький, – присвистнул киборг.

– А Архип как?

Сержант помрачнел.

– Похоронили его. Царствие небесное!

– Светлая память, – сказал я. – Хороший был мужик! Жаль – не уберегли.

Когда теряешь своих – ощущения мерзопакостные. Будто кто-то отрезает частицу тебя.

Какое-то время мы молчали.

Тишину нарушил Сержант.

– Ну что, раз всё закончилось, наверное, пора выдвигаться за Нечаем. Мы сильно отклонились от маршрута.

– Согласен, – кивнул я.

– А я? – тихо спросил Доцент.

– Что значит – я? – удивился Сержант.

– Со мной что будет?

– Живи и радуйся. Мы своё обещание помним, – нахмурился киборг.

– Но ведь… – Коротышка запнулся. – Вы оставляете меня здесь одного. Все крыланы перебиты…

– И что с того?

– Я не вынесу одиночества. Сойду с ума!

– Это уже твои проблемы. Никто не заставлял тебя захватывать нас в плен. Не трогал бы Данару, продолжал бы жить со своими крыланами припеваючи, – заметил я.

Коротышка потупился.

– Да, вы правы. Я совершил фатальную ошибку.

Он поднял голову, в его глазах сверкнула надежда.

– А может… – Доцент говорил с придыханием, – возьмёте меня с собой, а? Я могу оказаться полезным. Я многое знаю и умею!

– Взять тебя – всё равно что прикормить змею на груди. Извини, Доцент, на такой риск мы не пойдём.

Коротышка опустился на колени, протянул руки с мольбой:

– Я знаю, вы не бросите меня!

– Ты что – издеваешься? – сурово сдвинула брови Данара.

Он подполз к ней и обхватил ноги. Меня передёрнуло от увиденного. Должна же присутствовать хотя бы элементарная гордость!

– Данара, вы девушка! Вы должны понять меня! Без вас, в полном одиночестве, я долго не протяну. Хотите – я стану вашим рабом на всю жизнь?

– Встань, – потребовала любимая. – Хватит унижаться! Надо было раньше думать!

Доцент поднялся. Его взгляд потух.

– Ты сам выбрал свою судьбу, – сказал я. – Прими её с достоинством.

– Достоинство… Честь… Это атавизмы, от которых необходимо избавляться.

– Почти триста лет назад был один человек. Он мысли примерно так же, – проговорил я.

– И что? – вскинулся коротышка.

– Он плохо кончил.

Доцент понурился.

– Хорошо. Вы бросаете меня… Я с этим смирился. И всё же: выполните мою просьбу.

– Какую?

– Оставьте немного оружия, хотя бы автомат и несколько запасных магазинов к нему.

– Оставим, – согласился Сержант. – Но, предупреждаю: вздумаешь пальнуть в нас, вернёмся и разберём здесь всё по кирпичику.

– В вас я стрелять не буду, – заверил Доцент.

Из его базы на поверхность вёл подземный ход. Ну да, не всё время же переноситься наружу при помощи крыланов.

Доцент остался внутри, задраил круглый металлический люк, когда последний из нас покинул галерею.

И почти сразу в подземелье грохнул выстрел. Я удивлённо повернулся.

– Что это было? Кто стрелял?

– Думаю, это Доцент свёл счёты с жизнью, – мрачно процедил Сержант. – Пожалуй, для него это был лучший выход.

Он потёр кулаки, каждый из которых был размером с мою голову.

– Собаке – собачья смерть, – произнесла Данара. – Он принял верное решение.

Мы уходили спешно. Предстояло ещё вернуться, чтобы забрать ценный груз, и только потом вновь двинуться к базе псиоников. Если Нечай и Вышата живы, мы обязательно их спасём. Хотя… никаких если!

Впереди ждал весёлый денёк. Впрочем, других тут не бывает.

– Ты! – указательный палец человека в монашеской рясе с колпаком, надвинутым на глаза, упёрся в грудь Нечая. – Вставай.

Юноша поднялся. Приказы людей, почему-то прятавших лица, были обязательны к исполнению среди рабов.

– У тебя развитое тело. Ты не выглядишь богатырём, скорее сухощавым и жилистым, но я сразу понял, что силы у тебя хватает, – оценивающе протянул мужчина в рясе. – Мечом владеешь?

Нечай кивнул.

– Пойдём, я посмотрю, на что ты способен.

Юношу, как и других рабов, держали в большом деревянном бараке. Бревенчатые стены не были законопачены, из них неимоверно дуло. В крыше зияли дыры. Когда шёл сильный дождь, вода могла подняться до уровня грубо сколоченных нар. Но хозяевам было плевать на то, в каких условиях находятся рабы. Пусть мрут как мухи – всегда можно найти другого.

Жизнь раба не стоила ни гроша.

С утра до вечера они были на работах: лишь поздним вечером измученных людей и мутов (тут хватало всякого сброда) загоняли в бараки, где выдавали ежедневную пайку еды. Считалось, что кормёжки раз в сутки достаточно, чтобы рабы могли волочить ноги.