Алексей Гришин - Вторая дорога - Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера

– Жан, извини за откровенность – сам напросился, но ты смотришь в будущее с дальновидностью крота. Вот Сезар что – великий фехтовальщик или гений стрельбы?

– Нет, конечно, зато голова у парня какая!

– Правильно, а так ли в Амьене необходимо десять прекрасных голов? Не думаю. Зато в канцелярии министра он, да еще и с нашей помощью, в гору пойдет, как хороший першерон [33] Першерон – порода лошадей-тяжеловозов. . Боевиков мы всегда наймем, а вот иметь друга на хорошей должности в Париже – этого за деньги не купишь. Так что все просто отлично сложилось, а тебе отец просил отдельное спасибо сказать и напомнить о вашем разговоре. Кстати, а о чем разговор был?

– Вот как раз он меня в Амьен и звал, видимо, считает, что я прекрасный фехтовальщик, на худой конец – стрелок, – мне даже обидно стало – вроде и отношения у нас с юным графом почти дружеские сложились, а оказывается, в мое будущее никто и не верит совсем.

Но выяснилось, что здесь все еще интереснее.

– Э, нет, я отца знаю – если он кого лично приглашает – то точно не для махания шпагой. Так что ты обязательно к нам приезжай. Отказаться никогда не поздно, только я не припомню, чтобы кто-то по своему желанию от нас уезжал.

– Понятно, сделает предложение, от которого я не смогу отказаться. Звучит круто! Ладно, давай вернемся к разговору, когда патенты получим.

И понеслась курсантская жизнь дальше. Но вот от неожиданных приключений, типа того, с Крисом и Колеттой, Господь нас хранил.

За занятиями, к моему стыду, мысли о Марте исчезли. В конце концов, жила же она без меня, и дальше проживет, чай не принцесса, чтобы я ее по всему белому свету искал. Так что на Рождество я с чистой совестью поехал в Безье, где в кругу семьи был обласкан всей ее женской частью и радушно встречен мужчинами.

В замке практически ничего не изменилось. Барон все так же крепок, баронесса прекрасна, близняшки подросли, но о замужестве им еще думать рано, а потому по-прежнему беззаботны.

Только Гастон заметно вытянулся, превратившись в нескладного, но на редкость серьезного юношу. К моей радости, от его былой жажды подвигов не осталось и следа. Все его разговоры, кроме баб, конечно, сводились к урожаям, скачкам цен на вино и оливковое масло и к стоимости современного сельскохозяйственного оборудования. Я в этом ничего не понимал, да и не хотел разбираться. Себе уяснил только то, что по мере вхождения Гастона в семейный бизнес, дела баронства пошли в гору.

Фехтованием Гастон, разумеется, занимался, но за все мое отсутствие косого взгляда на себе не видел. Во-первых, потому что местный феодал, а во-вторых – брат самого Черного барона!

– А ну-ка, с этого места поподробнее. При чем здесь Черный барон?

– Как же, Жан! Балладу о Черном бароне и Прекрасной горожанке поют во всех тавернах, да ее вообще везде поют, сам услышишь. А про то, что Черный барон – это ты, знает вся Окситания! Да ты же местный герой!

Ой, мама, роди меня обратно! Мне же теперь с бароном объясняться, а ему романтика до факела! Конечно, даже по версии менестреля, я честь рода не уронил, но разговор все равно предстоит непростой. Правда, встретил де Безье меня радушно, поэтому, может быть, убьет не сразу.

И тем же вечером после ужина барон попросил меня задержаться в трапезной.

– Итак, полковник, я хотел бы услышать вашу версию баллады о Черном бароне.

– Что же, слышал я такую, но клянусь, это только фантазия заезжего менестреля. Я вообще-то в Клиссоне учусь, мне дышать порой некогда, не то что по девкам бегать.

– Вот только не надо рассказывать сказки, на это дело в твоем возрасте силы и время всегда найдутся.

– Вы, господин барон, про какой возраст говорите?

– А… ну… да… тебя что, вообще женщины не интересуют?

– У меня все в порядке, просто бегать по шлюхам интереса действительно нет, а те женщины, которые меня интересуют, в Клиссоне не водятся. Извините, так получилось.

– Ты кого имеешь в виду?

– Порядочных женщин, из которых барон де Безье может себе жену выбирать.

– То есть в этой балладе все ложь?

– Ну… – и вот тут я на своей шкуре понял, что такое Тайна Академии. А ведь всего-то хотел сказать, что помог поймать трех бандитов, одна из которых – женщина. И стою, как дурак, рот открыл, но сказать ничего не могу. Даже пальцы судорогой скрючило. Думаю, если бы решил ногой написать – тоже ничего бы не вышло. Попробовал через силу что-то сказать – так все тело болью свело. Все колдуны проклятые предусмотрели! Тайну Академии невозможно вырвать даже под пыткой. Человек просто ничего ни сказать, ни написать не сможет. А если будет совсем упорствовать – умрет, наверное. Во всяком случае, желания проверить эту версию у меня не возникло.