Дмитрий Силлов - Закон монолита

Огромное, светящееся, перевернутое дерево мгновенно выросло от неба до самой земли. Толстые изломанные ветви протянулись к молниемету и к «боргу», всё еще стоявшему, воздев руки к небу. Протянулись, окутали саваном из изломанных нитей, оплели густой сетью, на мгновение скрывшей за собой и человека, и его громоздкое оружие…

Всё это длилось какой-то миг. Потом внезапно исчезло. А человек на молниемете остался стоять с поднятыми к небу руками…

Навечно.

Даже отсюда я видел, что и «борговец», и оружие для отстрела пришельцев из иномирья стали единым целым… Памятником, отлитым из зеленоватого металла, которого не встретишь на Большой земле. Монолитом, жутким в своей неземной красоте. Казалось, что этот странный металл медленно течет, переливается, движется, но при этом сама композиция остается стоять на месте.

Я невольно отвел глаза от страшного, но величественного зрелища. Порой в Зоне встречаются подобные монолитные памятники – непонятные, жуткие, созданные самой Зоной, и только ей, потому что человеку не под силу сотворить подобное. И существует неписаный закон: ни в коем случае не вздумай выстрелить в такой памятник! А лучше вообще не подходи к нему близко, обойди по широкой дуге, и никому не рассказывай, что видел его. Тогда, глядишь, и обойдется.

А подойдешь, потрогаешь, да потом еще и языком растреплешь в ближайшем баре о том, что видел – пиши пропало. В буквальном смысле. Был человек, посидел в баре, почесал языком, высказался, мол, во какую фигню видал, прикиньте? Потом ушел в очередной рейд на зараженные территории – и не вернулся. Поговаривали, что из таких болтливых «везунчиков» Зона в свою очередь делает новые монолиты. Чисто чтоб другим неповадно было. Не любят творцы, когда их произведения лапают грязными руками, а потом еще и фигнёй называют. И Зона не исключение.

В небе громыхнул запоздалый гром, и я тряхнул головой, отгоняя непонятное оцепенение. Созданный Зоной монолит притягивал, завораживал, околдовывал своей текучей красотой. Того и гляди, сам превратишься в памятник из плоти и крови, тупо пялящийся на произведение Зоны. В общем, ну его к чертям крысособачьим. Пора дело делать и валить отсюда подобру-поздорову, пока «борги» не решили проверить, куда это делся их отряд охотников.

Наполовину расплавившаяся «Гроза» мертвого «борговца» никуда не годилась. Ну и шут с ней. Может, в грузовиках найдется что-то интересное. Конечно, есть вариант сходить к монолиту и там поискать исправное оружие среди трупов красно-черных. Но это – в крайнем случае. Я законы Зоны уважаю, и без крайней надобности не лезу куда не нужно.

Грузовик, в который бросили нео и спира, стоял слева. Я подошел и, не заморачиваясь, рубанул «Бритвой» по замку двери.

Нож, обожравшийся дармовой энергии, рассек металл словно бумагу. Нехило он накушался, кстати, аж сверкает не хуже фонаря. С этим «фонарем» я и шагнул в темноту кунга, успевшую изрядно провонять зверинцем. Нео ребята ни разу не чистоплотные, моются только когда в Москве-реке рыб-мутантов ловят, и тогда вокруг Новых людей в грязной, зараженной воде сразу черные пятна расплываются. И сейчас в кунге очень чувствовалось, что тут заперли нео, я аж невольно нос рукавом прикрыл – отвык во время блуждания по Зоне от эдакой экстремальной вонищи.

– Снар, это ты? – раздалось из темноты. – Ты какого лешего там стоишь? Тут я, развязывай меня скорее.

– Ага, прям разбежался, – проворчал я, привыкая к темноте, слегка подсвеченной «Бритвой». Ну да, вон в одном углу нео валяется, дополнительно примотанный цепями с стальной сидушке, а в другом – Рудик, тоже посаженный на цепь для страховки. То, что это он, больше сомнений не было. Мое экзотическое прозвище знали только в Центральном мире, да во вселенной Кремля. И то лишь самые близкие друзья – и самые отъявленные враги.

Из темноты на меня смотрели два огромных лемурьих глаза, отсвечивающих искренней радостью. Которую я ни разу не разделял. Рудольф, конечно, кореш, но тут, в чернобыльской Зоне, сто процентов будет обузой. После того, как проход между мирами оказался заткнут расплавленным биороботом, больше на зараженных землях мне стало просто нечего делать. И в тот момент, когда красно-черные увлеченно расстреливали своего товарища, я на сто процентов решил – на фиг. То есть, мечта превратилась в твердое решение. Если выживу, свалю из Зоны. Надоело. Я конечно понимаю, предназначение меченосца и всё такое. Но когда твоя героическая судьба тебе уже поперек горла, значит, надо в ней что-то менять. Например, перестать шататься по Зоне и попробовать пожить на Большой земле нормальной человеческой жизнью.