Дмитрий Распопов - Ремесленники душ

– Нет, Лара. – По моему уху ударили ладонью. – Мама вернется и накажет тебя.

– Но, Нэнси, я хочу есть! Всего одно ушко, ну пожалуйста! – заканючила вторая.

– Давай отрежем чуть-чуть, – после недолгой паузы ответила вторая. – Скажем, что поранился, пока его сюда тащили.

Вот тут я испугался по-настоящему. Меня стала бить крупная дрожь, а зубы не попадали друг на друга. Я дергался и пытался встать, но крепкие веревки не давали этого сделать.

– Держи его ухо, я буду резать.

Сначала я почувствовал, как мое ухо схватили и жестко оттянули в сторону, а затем по нему резанула боль. Слезы брызнули из глаз, и я сделал то, что смог, – изо всей силы и ярости дернул души из тех, кто ко мне прикасался. Боль сразу пропала, и я услышал падение двух тел и чего-то металлического. Посмотреть, что у меня с ухом, я не мог, но по тому, что оно болело и кровоточило, было ясно, что с ним не все в порядке. Жалость к самому себе подступила всего на мгновение, но я усилием воли прогнал ее. Похоже, я убил этих двоих, но еще оставалась «мама», которая должна была скоро прийти. Я решил притвориться, что потерял сознание, и повторить свой трюк с вытягиванием души, ведь каннибалки не знали, кого схватили. Поэтому, когда наверху хлопнула дверь и по лестнице забухали шаги, я замер не шевелясь.

– Нэнси? Лара? – услышал я взрослый голос. – Девочки?

Увидев лежащие возле меня тела, она уронила что-то на пол и бросилась к ним.

– Проснитесь, мама пришла! – залепетала она, пытаясь привести их в чувство. Видя, что ничего не помогает, она испуганно закрутилась по комнате и стала бормотать что-то. – Ты! – внезапно закричала она, и ее шаги приблизились. – Ты виноват!

Но я даже не вздрогнул, изо всех сил делая вид, что даже не живой.

– Он что, тоже не дышит? – Ее голос изменился. – Надо проверить.

Едва она ко мне прикоснулась, как уже привычным движением, только еще сильнее и злобнее, я дернул на себя ее душу. Тело упало рядом, не издав и звука, смерть видимо, наступила мгновенно, как и в первом случае.

Я открыл глаза и осмотрелся: справа от меня лежала бесформенная и вонючая куча тряпья. Отодвинувшись в сторону, я перевернулся на живот и посмотрел туда, где лежали еще два тела.

«Там должен быть нож, – подумал я, – ведь ухо мне чем-то резали».

Ползая, как червяк, я нашел его и, изловчившись, поднял зубами и воткнул острием в пол. Конечно, сил, чтобы вонзить его прочно, было недостаточно, поэтому я, не обращая внимания на боль, бил лбом в рукоятку, загоняя его глубже и оставляя себе только четыре дюйма острой поверхности. Последующие полчаса я старался как мог, но, изрезав себе руки, смог, наконец, перерезать веревки и освободиться.

Застонав от прихлынувшей к освобожденным конечностям крови, я немного посидел, привыкая к своим ощущениям, и только потом встал и огляделся. Чадящая масленка тускло освещала маленький подвал, единственной достопримечательностью которого были три трупа. Свою одежду я нашел в углу и, едва взяв в руки, бессильно бросил на пол. Эти две твари изрезали ее на куски, приведя в полную негодность, только башмаки, с которыми они ничего не сделали, заняли свое законное место у меня на ногах.

Помимо одежды, пропал и кошелек, хоть и пустой, но он был мне дорог – это подарок мамы. Преодолевая отвращение, я обыскал труп женщины, которая почему-то была одета в мужскую одежду. Кошелек с двумя монетами по девять и шесть пенни я забрал себе, а на одежде остальных двух и карманов-то не было, поэтому я просто перевернул их и, не найдя ничего полезного, пошел наверх. Нужно было найти одежду или хотя бы одеяло. Надевать вещи чокнутой «мамы» я не хотел – они кишели вшами, а этих кровососов у меня и своих хватало. Вот так, в одних ботинках, с кошельком в одной руке и ножом в другой, я поднялся наверх.

Стоявшая в углу кровать была настолько грязная, что я не решился взять с нее одеяло, пришлось вернуться и из обрывков собственных вещей сделать хотя бы подобие шорт.

В таком виде я и открыл дверь, чтобы выйти наружу. На улице был день, но вот где очутился, я не представлял совершенно. Одиноко стоящие деревянные дома, покосившиеся от старости, были идентичны тому, в котором мы с инспектором нашли трупы. Вокруг не было ни души, поэтому я вздохнул и зашагал по дороге, которая вела к заводским трубам, – там я надеялся найти помощь.

Заметили меня еще на подходе к заводу, когда начались жилые бараки, возле которых бегала детвора. Они тут же сбежались и, свистя и улюлюкая, провожали меня до самых ворот. Хмурые громилы, стоящие на проходной, переглянулись и достали дубинки, которые висели у них на поясе, преградив мне дорогу.