Дмитрий Распопов - Ремесленники душ

– Ван Дир? – Внезапно голос старшего инспектора отвлек меня от созерцания окрестностей. Я приехал в город во время дождя и большую часть окрестностей даже не видел. Другие ученики в выходные дни выбирались на прогулки по кварталу, возвращаясь с полными руками покупок, а меня никто с собой не звал, да и не было у меня для этого денег, так что смысла в бесполезных шатаниях по улицам я не видел – лучше было подготовиться к занятиям.

Я отвечал на вопросы полицейского об отце, о себе, своей жизни, но чисто механически, поскольку был сейчас не с ним, а смотрел на мелькающие дома, людей, магазины. В Квартале ремесленников кипела жизнь, несмотря на раннее утро воскресного дня. Служанки, одетые в строгие платья, украшенные гербами с принадлежностью определенной семье, либо шли с пустыми корзинами в лавки и магазины, либо уже возвращались, тяжело загруженные продуктами, тканями и прочими нужными в хозяйстве предметами. Ребятня бегала туда-сюда, наполняя звоном своих голосов все вокруг. Конечно же, основная масса населения квартала еще спала, устав за рабочую неделю, но все равно улицы не были пустынными.

Вот только все мое хорошее настроение стало улетучиваться, когда мы выехали за ворота квартала и, проехав пару миль, попали сначала в доки, а затем въехали в жилые кварталы Ист-Энда. Мне стало казаться, что солнца здесь нет и никогда не было. Грязные старые здания были настолько серы и невзрачны, что, казалось, они нависали над узкой дорогой, стараясь раздавить пешеходов. Улицы были пустынны, и по контрасту с Кварталом ремесленников практически отсутствовали дети, лишь несколько беспризорников рыскали в мусорных баках возле немногочисленных лавок да пара ярко одетых женщин спешили по своим делам. Каменная мостовая вскоре превратилась словно в стиральную доску. Ругаясь и обливаясь потом, водитель постоянно снижал скорость и гудел свистком на нерасторопных извозчиков, которые стояли на краю дороги и из-за узости улицы мешали проехать парокару. Меня начало терзать смутное чувство, что, возможно, я поторопился, согласившись на эту подработку.

Мы остановились у здания, которое отличалось от остальных только большой медной пластиной, прибитой над входом. Выбитые и подкрашенные черной краской буквы на ней гласили, что передо мной полицейский участок: Уайт-Чапел-роад, тринадцать.

– Приехали, – сообщил старший инспектор и обратился к водителю: – Не глуши, я быстро.

Я покинул машину и двинулся за ним. Едва мы вошли в участок, как все разговоры прекратились и люди в синих мундирах с металлической цифрой «тринадцать» на воротниках быстро разошлись под неодобрительное хмыканье старшего инспектора. Мы прошли еще с десяток шагов и оказались перед стойкой, за которой стоял пожилой полисмен с пышными бакенбардами.

– Добрый день, сержант Экстон, где инспектор Дрейк?

– Добрый день, сэр, – спокойно и без малейшей подобострастности ответил тот. – На месте. Думаю, он услышал, как вы подъехали.

– Старший инспектор! – услышал я сильный и громкий голос из-за спины и повернулся. За моей спиной стоял даже не человек, а гора. Он был огромен настолько, что я растерялся: его голова едва не задевала потолок участка, который был не меньше десяти футов в высоту. Огромные руки, казалось, без труда могут раздавить камень, а вот лицо его притягивало взгляд и явно не подходило этому телу. Оно должно было быть, подобно лицу моего отца, каким-нибудь угловатым с рублеными чертами, но нет: красивый ровный нос, гладкие щеки и мягкий подбородок явно были тут лишними.

– Дрейк, я привел к тебе ремесленника, прошу любить и жаловать, кстати, сын самого главы цеха!

На красивое лицо инспектора резко набежала туча. Брезгливо посмотрев на меня, он ответил:

– Ты с ума сошел, Оливер? Я просил ремесленника, а не маленькую кучку аристократического дерьма.

У меня от этого оскорбления перехватило дыхание и сжались кулаки.

– Мистер!

Но полицейский даже не обратил на мой возглас внимания, не удостоив и взглядом.

– Я к тому и говорю, Оливер, что ты выжил из ума от старости! Да он не протянет тут и двух дней! Ты посмотри на него – богатенький чистоплюй, не знающий жизни! Вспомни, чем закончилась прошлогодняя попытка пристроить у нас такого же?! А?! Напомнить тебе?!

– Прошу прощения за мистера Дрейка, Рэджинальд, – обратился ко мне старший инспектор, – подождите нас здесь, пожалуйста, а мы с инспектором поговорим в его кабинете. У него всегда были проблемы с манерами и субординацией.