Александр Михайловский - Иным путем

– Согласен, – сказал Васильев, сам родившийся в бедной крестьянской семье, – хоть немного, а мужику дышать будет легче.

– Давайте дальше, – сказал Коба, – против дешевого кредита и постепенной передачи земли народу я ничего не имею. Но при этом считаю, что этот параграф надо дополнить пунктами требований: принять меры по развитию рабочих и сельскохозяйственных производящих артелей и развитию сельскохозяйственной потребительской и сбытовой кооперации, а также требование организации государственных пунктов проката лошадей и сельскохозяйственных машин. На этом со вторым параграфом всё. Возражения есть?

– Пока нет, товарищ Коба, – ответил Карелин, – пока все хорошо, я бы даже сказал, так как и должно быть.

– Если честно, – вздохнул Коба, – то все эти пункты по второму параграфу для улучшения благосостояния крестьян будут делаться и без нас. Но в политическом смысле нам потом будет полезно оказаться первыми – кто сказал об этом вслух. Крестьянство – это наш резерв на будущее.

Карелин переглянулся с Кузиным и кивнул. Кто бы ни подсунул им Кобу в качестве руководителя, товарищ оказался совсем непростым.

– Переходим к третьему параграфу нашей программы, – сказал Коба, – «Меры против гнета капитала над трудом». Первый пункт я бы оставил без изменений. Закон об охране труда просто необходим. А так как производственно-потребительская кооперация у нас ушла в параграф номер два, поэтому речь пойдет только о свободе профессиональных союзов.

Тут опять же, как со «свободами» в первом параграфе. Требуется закон, который установил бы рамки для таких союзов, правила их повседневной деятельности, создания и условия роспуска. В противном случае могут быть созданы такие профсоюзы, которые одни капиталисты за деньги смогут использовать в конкурентной борьбе против других. А нам это надо? Такая деятельность может подорвать экономику государства и дискредитировать все рабочее движение в целом. Все профсоюзы должны примерно соответствовать тем правилам, которым соответствует наше Собрание. Туда же, в закон о профсоюзах, я предлагаю включить правила и законные поводы для проведения забастовок и других форм борьбы труда с беззаконием капитала. Согласны?

– Вы хотите поставить абсолютно все рабочее движение под контроль? – спросил Карелин.

– В общем, да, – ответил Коба, – в выигрыше должны остаться рабочие и государство, которое уменьшит социальную напряженность. А капитал должен быть поставлен в такие рамки, когда он просто вынужден будет вести себя цивилизованно, даже без применения таких крайних мер, как забастовка. Я не рассчитываю на монополию нашего Собрания в профсоюзном движении. Но за то время, которое пройдет с сего дня и до вступления в силу закона о профсоюзах, мы, оставаясь единственным подобным объединением, должны укрепить свои ряды и суметь в дальнейшем быть лидером рабочего движения.

– Тогда мы согласны, – кивнул Карелин, – интересно будет посмотреть на то, что у вас получится и получится ли вообще. Но задумано с размахом. Продолжайте, товарищ Коба.

Коба глянул в лежащий перед ним лист бумаги, немного помолчал и сказал:

– Требования восьмичасового рабочего дня, нормирования сверхурочных, запрета штрафов и создания тарифной сетки, предусматривающей нормальную оплату труда, я бы предложил прописать отдельными законами, которые вместе с законом об охране труда должны войти в особый Кодекс законов о труде. А за исполнением этого кодекса пусть следит специальное ведомство – Министерство труда и социальной политики.

– Еще куча чиновников на нашу голову, – вздохнул Васильев, – мало нам фабричной инспекции.

– Да, товарищ Коба, – подтвердил Карелин, – объясните – зачем нам нужно это Министерство труда?

Коба усмехнулся.

– А если я скажу вам о том, что министром труда будет назначен товарищ Владимир Ульянов-Ленин, и что весь штат министерства будет подобран из людей соответствующих политических убеждений? Подобное предложение уже сделано и предварительное согласие получено.

Члены правления Собрания ошарашенно переглянулись. Один лишь Карелин, уже успевший немного привыкнуть к поведению нового руководителя Собрания, внешне сохранил спокойствие.

– Без этого, – пояснил Коба, – весь наш третий параграф остался бы сплошной филькиной грамотой. Можно придумать какие угодно законы, но если нет облеченных властью людей, заинтересованных в их исполнении, то они так и останутся только на бумаге.