Ингвар Эйферзухт - Черная кровь войны

– Обойдешься, знаю я тебя. На время экспедиции сухой закон.

– Тогда до вечера! – недовольно буркнул Харитон.

– До вечера! – «Все равно ведь возьмет», – подумал я.

Надо еще и патронов взять, мелькнула у меня мысль. Может, действительно получится поохотиться. А еще надо почистить ружье МЦ 21–12, спальник найти, инструмент собрать. Труба длиной 9 метров, ее в кузов просто так не засунешь, нужно резать. Погруженный в мысли я пошел готовиться к предстоящей экспедиции.

Ехать по раскисшему зимнику еще то удовольствие, сразу видно, что он доживает последние дни. Техника здесь уже не ходит, дорожники его не обслуживают. Одно радует, что холодная зима и поздняя весна помогают ему еще держаться, болото проморожено на совесть. Мы аккуратно, ориентируясь на вешки, едем вперед. Вода и мокрый снег летят в стороны, сейчас самое главное не слететь с него, не зацепить колесом подтаявший край. Тогда возможно все, вплоть до полного утопления машины. А Витька молодец, опытный водила, не рискует и не торопиться.

Я едва не проморгал съезд на сухой участок, и мы чуть не уехали дальше по зимнику. Вовремя спохватившись, указал направление и «лаптежник» взревев мотором выскочил на колею, оставшуюся еще с тех времен, когда здесь проезжало бригадное хозяйство буровой. На белом мху следы десятилетиями остаются. Вот по этим следам мы и поехали, пока не уперлись в болото.

Выходим все втроем, нужно размяться, кабина КрАЗа хоть и большая, но и мы не маленькие. Мы с Витькой, подтянув болотники по самые яйца и взяв по слеге в руки, идем проверять направление. Едва вдавленные следы в торфянике, язык не поворачивается назвать дорогой. Эти метров 300–400 до следующего сухого участка мы пешком прошли туда и обратно.

– Ну, что, Вить, проедем? – тяжело дыша спросил я.

– Должны, здесь не топь, просто торфяник. Сейчас накатом выскочим на болотину и в натяг попрем вперед. Главное не останавливаться.

– Тогда поехали. Харитон, ты где? – заорал я.

В ответ грохнул далекий выстрел из моего ружья, следом еще один. Минут через десять подошел довольный Харитон с тремя утками.

– Давай быстрее, – поторопил я его. – Нужно до темноты успеть и так почти два часа сюда ехали.

– Да ладно тебе. Зато охотничий сезон открыли и шулем поедим сегодня вечером.

– Там тех уток весенних на один зуб.

– Так и есть, но для запаха пойдет.

– Все, хорош разговоры разговаривать. Витек, поехали давай!

Болото мы проскочили без задержек и вскоре были на месте. Машину поставили рядом с трубой, чтобы недалеко таскать. Витьку отрядили на хозяйство, таскать вещи и обустраивать старый брошенный вагончик. Сами, пока было светло, решили поработать. Работа спорилась, начали по одной выдергивать трубы из болота. Вытянул, кинул на сколоченные мостки, ручной ножевкой по металлу пропилил до середины, после чего ее можно ломать и кидать в кузов машины. Дюраль это тебе не спецсталь, пилиться легко. До темноты перекидали почти все трубы, осталось штук пятнадцать, но мы решили не останавливаться. Подвесив предусмотрительно взятый фонарь, продолжили трудиться. Так и перекидали почти сто штук труб.

Витька уже приплясывал от нетерпения, ожидая нас в вагончике. За это время он успел неплохо обустроиться. Выбросил весь скопившейся мусор, подмел полы, обустроил спальные места. На поздний ужин у нас был организован просто роскошный стол. Витек ободрал и выпотрошил уток и сварил немудреную густую охотничью похлебку – шулем. Пахло просто одуряющее. На отремонтированный стол он выставил все, что лежало у нас в рюкзаках. Харитон у поварих выпросил квашенной капусты и бочковых огурцов, привез пару банок с домашними закрутками и копченое сало. По тарелкам Витька разложил свежеотваренную картошку с зеленым лучком, порезал черного хлеба и приготовил бутерброды с сосьвинской селедкой. Говорят, товарищ Сталин в знак уважения ежегодно Черчиллю отправлял бочку сосьвинской селедки и бочонок армянского коньяка. Так, что ужин у нас получился президентского уровня.

– Ребята, давайте быстрее, я чуть слюной не захлебнулся, – в нетерпении приплясывал Витек.

Харитон полез в свою сумку и вытащил литровую банку самогонки. Так и знал, что не забудет. Ну да ладно, по триста грамм, это не пьянка. Для аппетита и за удачное начало можно и выпить. Я разлил по граненым стаканам чистую, как слеза комсомолки, самогонку.

– Вздрогнули, ребята! – и чокнувшись, опрокинул ее внутрь.