Ингвар Эйферзухт - Черная кровь войны

Наскоро в углу площадки пробурили скважину на воду. Не только чтобы пить и готовить пищу, нам ведь еще и буровой раствор готовить. Спустили погружной насос и после раскачки пошла вполне нормальная вода, немного пахнувшая болотным газом. Попробовали ее прокипятить, запах исчез, вот только на дне хлопьями стало выпадать железо. Это ничего, отфильтруем, это не болотная вода и даже не из речки.

Непосредственно к бурению приступили через неделю, расставили оборудование, выкопали амбар под буровой раствор, заякорили буровой агрегат. Опять пришлось напрягать Петруху копать амбар. В работе с якорями без экскаватора не обошлось, труба под напором ковша заходила на четырех-пятиметровую глубину. Оставалось только прорезать отверстия в трубе и подцепить растяжки.

– Стас, давай! – перекрикивая шум двигателя, заорал я.

Стас подцепил элеватором первую трубу с деревянных мостков, сколоченных из местной древесины.

– Пошла, родимая. С богом!

По сути у нас образовалось два звена: бурильщики, я и Тофик с круглосуточным режимом работы по пятнадцать часов и без всякой остановки. В помбуры определили Стаса и Михаила, в машинисты Лёшку и Петруху. Вонг и Ола остались на подхвате. Слишком тяжело им было объяснять, что именно требуется и тем не менее работы им хватало, трубы ворочали, круглое носили, квадратное таскали.

Постепенно вошли в ритм, сперва делали много лишних движений и дурной работы. Когда мы с Тофиком бурили скважины на Старой земле, большую часть рутинной работы выполняют другие люди – смежники, а тут обо всем приходится заботиться самим или подключать и учить других прямо на ходу. Первая неделя была самой тяжелой, после пятнадцатичасовой смены после короткого отдыха и обеда приходилось заниматься обеспечением процесса бурения другого звена, делая им задел для бесперебойной работы оборудования. Так же как и они нам. Вместо полноценного отдыха на сон оставалось всего 4–5 часов.

На трехстах пятидесяти метрах из-за усталости и неорганизованности чуть не засадили колонну. Случился прихват после остановки бурового насоса. Но ничего, в раскачку и с помощью какой-то матери вытащили.

На четыреста пятидесяти метрах пошли газопроявления, в буровом растворе появились признаки нефти, но самой нефти не было. Пятьсот метров, нефти нет, исчезли даже следы. Пятьсот пятьдесят – пусто. Дошли до шестисот метров, шестьсот пятьдесят – ничего. Энтузиазм угасал, хотелось крепко выматериться и признаться самому себе, что не повезло. Ткнули пальцем в небо, точнее в недра. Было чертовски обидно, так старались, рвали жилы, но не повезло. Лезть глубже шестисот метров не было смысла и вряд ли мы на нашем агрегате сможем уйти глубже.

– Что делать будем? – подошел ко мне Тофик.

– Не знаю, можем пройти еще сотню другую метров, но с грузоподъемностью нашего агрегата я бы не стал так рисковать. Ты сам то, что думаешь? Надо сворачиваться или будем рисковать дальше?

– Я за то, чтобы сворачиваться, потеряем инструмент, колонну, будет только хуже. Истратим бензин, расходники, тогда вообще без шансов.

– Куда будем перебазироваться? Может, пройдем по гряде еще дальше километров на десять и там попробуем?

– Да, выбираться обратным путем я не горю желанием, а переставлять вышку все равно надо. Попробуем еще раз.

– То, что нефть тут есть, это точно, на лицо все факты, осталось только найти ловушку и попасть в нее.

– Ребята, я конечно ничего в нефтянке не понимаю, – вмешался в наш разговор старшина, – но почему вы всякую геологоразведку не примените? Я слышал, что она помогает эффективно искать месторождения.

Мы с Тофиком переглянулись. Как бы так Захару ответить, коротенько, чтобы не обиделся. Можно конечно устроить лекцию часа на два, но думаю старшине это не нужно. Поэтому коротко ответил.

– Не получится, проще месторождение открыть, тем более мы знаем, что нефть тут есть. А потом уже оконтурить его сейсмической разведкой. А так ты не поймешь, что именно тебе показывает сейсмика на глубине – вода там или нефть. Да и профили проходить в этих болотах и джунглях замучаешься. Их сеткой прокладывают на определенном расстоянии и работа эта не сахар.

– Ну ладно, вы тут все и без меня умные, только не понятно, почему тогда строем не ходите. Пойду к своим, я так понимаю, лагерь придется сворачивать.

– Придется.

Лагерь разобрали за два дня. Ломать не строить, хотя я утрирую. Многое пришлось аккуратно разбирать, что занимало времени не меньше, чем постройка. Фанеру аккуратно сложили в кузов, доски и брус тоже. Даже якоря вытащили из земли и закинули на трубовоз. После нас остались брошенные пустые бочки и памятник архитектуры, тот самый, куда даже короли пешком ходят. Весь оставшийся мусор Петруха, вырыв яму, закопал и разровнял ковшом. Амбар с отработанным шламом оставили потомкам.