Алексей Войтешик - Дай мне руку, брат

Тысячи и тысячи лет молодые Боги трудились, возделывая Землю, но вертясь в своих заботах здесь, под облаками, они все реже смотрели в Небеса. Позже, чтобы разгрузить себя немного, они создали себе в помощь людей. Их маленькие помощники тоже вмещали в себе все то, что есть и в Богах, но, будучи намного меньше великанов, они еще реже, чем их светлые создатели витали мыслями в заоблачные дали.

Со временем, отойдя от утомительных земных трудов, все Боги предались творчеству, оставляя заботы о Земле своим помощникам – человечеству. Затем, один за другим через многие века Боги стали забывать и о творчестве, считая, что ничего страшного нет в том, чтобы быть каменными Богами, почитаемыми людьми. Именно так на Земле и появились высокие горы.

Посмотри, сколько их? Ты читал о каменных людях возле монастыря Монсеррат в Испании? А на острове Пасхи? Впрочем, когда тебе? Ты уже крепко стоишь на земле, Асид, ты, как некогда посланные на Землю Боги – каменеешь…

А ведь люди ближе к границе Тьмы невежества, чем великаны. Хоть мы и потомки Богов, но если и мы перестаем быть подвижными, останавливаемся в своем развитии – костенеем, превращаемся в камни, катимся в тьму невежества. Недаром же те люди, кто мало двигается, на самом деле становятся сидячими, больными, невзрачными кожаными мешками. Ты обучался в Храме, знаешь обо всем этом! Или ты считаешь, что познания в области энергообеспечения трехэтажного особняка с бассейном тебе куда-как важнее? А к этому еще и знание прекрасных, высокотехнологичных систем для массового убийства людей? Знание цен на них? Ты не думал о том, что цена на убийство всегда одинакова?

– Учитель! – воскликнул, раздосадованный упреками господин Фарахадани, – ты…, ты не можешь так говорить!

– Почему?

– Ты ведь сам просишь оружие для захвата «Абу-Грейб»? Ну не пойдут же твои люди продавать там мандарины? Они пойдут убивать!

– Да, – спокойно ответил Хосров-мирза, – это будет схватка закостеневших против закостеневших. Это не приносящие плодов созидания или творчества «деревья», растущие в людском саду. Но разговор не о том, Асид. Я хорошо тебя понимаю. Ты достиг большого уважения, положения не ради того, чтобы разрушить все это в угоду просьбе старого, выжившего из ума Учителя. Не кари себя. Будем считать, что я спросил у твоего отца, а ты просто не смог найти возможности приехать, и мы с тобой не встречались. Наверное, ты прав, можно попробовать и не штурмовать. Мы спасем белого человека без крови…

С этими словами Хосров-мирза встал и, не прощаясь, зашагал к Храму. С тяжелым сердцем смотрел ему вслед господин Фарахадани. Он прекрасно знал, как хорошо охраняется американцами та самая тюрьма…

Три камеры западном крыле тюрьмы «Абу-Грейб» состояли на особом положении. В той, что помещалась в самом закутке, содержали местного старожила: худого, как мумия старика, заросшего грязной, курчавой бородой. Каким-то чудом он продержался в этом аду уже два года и потому имел право на некие привилегии.

Справа от него, в двух соседних каменных мешках обитали соответственно: появившийся всего три недели назад светловолосый парень и, ближе к выходу, дальний родственник самого Саддама, фрукт ценный, важный, которого по какой-то причине пока содержали без допросов и пыток.

Все обитатели этого «привилегированного» места дважды в день получали пищу и раз в неделю таз с водой на помывку. Исходя из простого чувства самосохранения, эти VIP заключенные старались никак себя не проявлять в глазах конвоя. В окружающих же их камерах и коридорах на протяжении суток творилось что-то невообразимое.

К примеру, накануне ночью не спало все крыло. Солдаты устроили ставшие у них в последнее время популярными скачки на заключенных. Натуральные скачки, верхом! К полуночи один из «рысаков» не выдержал заданного темпа, сбросил седока и, забившись в угол привилегированных камер, принялся барабанить в дверь старика. Тот был так возмущен, что стал греметь в ответ, а еще и орать. Никто из солдат не понял ни слова из его воплей, но «коня» тут же уволокли, а старика от крупных неприятностей спасло только «охранное слово» начальства, и то, что в нем вдруг опознали пусть и грязного, но белокожего.

Само собой, любое «проявление себя» не могло сойти с рук никому из заключенных. Трогать содержащихся в этих «VIP» камерах было строго запрещено, однако в этот раз в воспитательных целях к старику снова были приняты карательные меры: пол в его одиночке залили водой по щиколотку и силами других заключенных притащили из коридора и размешали по всей плоскости небольшого квадратного помещения несколько ведер грязи. Матрац, дабы не портить тюремное имущество, предусмотрительно вынесли.