Валентин Холмогоров: Крылья

Дима зачем-то вышел в центр комнаты. Как-то рефлекторно это получилось. В точности так же, в детстве, под строгим, но доброжелательным взглядом отца он выходил в самый центр, когда ему предстояло прочитать заранее выученные стихи или спеть песенку про кузнечика. В центре комнаты он стоял, слушая, как отец отчитывает его за полученную в школе двойку, да и в угол его, провинившегося, никогда не ставили, а вместо этого заставляли часами ждать прощения на табуретке. Установленной, конечно же, в центре комнаты.

Он сосредоточился, прикрыл глаза, пытаясь ухватить эти ускользающие эмоции, этот краткий миг, тонкую нить, протянувшуюся из прошлого в настоящее. В нескольких метрах перед ним воздух постепенно сгустился, затрепетал, и вот уже возник из ниоткуда дрожащий, точно видение, круг, заструилась по нему водоворотом разноцветная радуга. Алекс протянул ему и Анне руку, а потом первым шагнул во вращающееся, переливающееся немыслимыми цветами марево. Следом шагнула Анна, растворившись в пустоте, а потом радуга поблекла, рассеялась, как предрассветный туман, словно ее и не было тут вовсе.

– Решил остаться?

Голос отца казался Диме немного усталым, но ничуть не удивленным – он ждал этого и, как обычно, оказался прав.

– Я подумал, а куда мне спешить? – обернулся к нему Дима. – Побуду немного здесь, осмотрюсь…

– Полагаешь, тебе будет легко освоиться в чужом, совершенно незнакомом мире? – улыбаясь одними глазами, покачал головой отец. – Ты ведь даже языка местного не знаешь.

– Выучу. К тому же я ведь могу в любой момент передумать, верно? Проводник тем и отличается от обычных людей, что он по-настоящему свободен. Свободен в своем выборе. И эта свобода дает нам крылья, пап. Не из перкали и дерева, не из алюминия и стали, а самые настоящие, каких еще не придумало человечество. Мне кажется, я только сейчас почувствовал их за спиной.

Отец смотрел на него и молчал, возле прищуренных глаз собрались тонкой сеткой морщинки. Дима тоже смолк, пытаясь унять нахлынувшие эмоции.

А ведь он и вправду может в любой момент вернуться в Центрум или на Землю, а потом снова открыть Врата сюда. Судьба подарила ему крылья, а как ими распорядиться, будет теперь решать он сам. В своей жизни он успеет, если захочет, полетать в облаках Центрума, прикоснуться к изумрудной траве Земли или с разбегу нырнуть в теплые волны океана Амальтара. Ведь, как ни крути, он все-таки наполовину уроженец этого мира.

А значит, жизнь ему предстоит долгая.