Андрей Силенгинский: Курьер

— У меня на этот вопрос столько ответов... но не думаю, что хоть один тебя устроит. Потому что я не Супермен. Не спаситель человечества. Не вижу себя в этой роли и даже не хочу увидеть. Потому что я не хочу совершать действия, последствий которых не могу себе представить. Да и ты тоже не можешь, Миша, как бы ты себя ни убеждал. Кто может поручиться, что именно тогда, почти четыре года назад, ты не предотвратил катастрофу? Потому что. в конце концов, ты не убедил меня в фатальных последствиях сложившегося положения дел. Нет. звучит все неплохо, но для меня этого недостаточно...

— А если воззвать к элементарному чувству справедливости? — без особой надежды в голосе сказал Томашов. — Разве магия не должна принадлежать тем, кто ради нее проходит Тоннель? Рискует собственной жизнью, если ты еще не выработал аллергию на красивые слова?

Я негромко засмеялся.

— Хорошее слово — справедливость. Знамя, а не слово. Вот только... Сколько раз под этим знаменем творились вещи, не имеющие к справедливости никакого отношения. Ни в коем случае не пытаюсь тебя обвинить в чем-то, просто от знаменосца порой мало что зависит. И потом, невозможно исправить все, что нам кажется несправедливым.

— Но разве не нужно к этому хотя бы стремиться?

Томашов. по-моему, с моим отказом уже смирился. Теперь просто хотел оставить за собой последнее слово. Сначала я хотел позволить ему эту малость, но потом понял, что сказал еще не все.

— Знаешь, а ведь месяц назад я, возможно, согласился бы тебе помочь. Я был очень молод месяц назад...

Он снова повернул ко мне свое лицо.

— Ты так постарел всего за месяц?

— Я просто вышел из возраста быстрых решений. Я в них не верю. Пришел, увидел, победил — это не мой девиз.

— Твое решение — это не принимать никаких решений?

Я по-дружески пихнул его в плечо.

— Я просто не спешу. Не говори мне. что завтра будет поздно, не поверю. У тебя были годы на обдумывание, а мне ты предлагаешь пойти за тобой без малейших колебаний. Подожди, кто знает, быть может, я еще проникнусь твоими словами. Тогда я найду тебя.

Томашов с саркастической ухмылкой покачал головой.

— Найду. Миша, надо будет — найду. В любом случае, стоит поговорить с тобой, с настоящим тобой — там, в реальном мире. Боюсь, правда, КОМКОН найдет тебя теперь раньше. Но помогать ему я не собираюсь.

Томашов довольно неумело засвистел какой-то мотивчик. Совершенно мне незнакомый.

Я встал на ноги.

— Забирай свою награду, — Томашов широким жестом указал на Белый шар. Дежа вю...

Но я махнул рукой.

— Видишь ли. с этим решением я тоже спешить не хочу. Не уверен, что это заклинание принесет людям чего-нибудь хорошего. Если надумаю, вернусь.

Повернувшись к Белому шару спиной, я закрыл глаза. Итак... очищение грязных волос без порчи прически. Сосредоточиться.

Когда я открыл глаза, ни Томашова. ни Белого шара поблизости не было. Я находился в глухом, зловещего вида лесу. Это вызвало во мне такой прилив энтузиазма, что я подмигнул самому себе.

эпилог

Это ж какое, оказывается, забытое удовольствие — покупать книги. Бумажные. Лично, а не через интернет. На Книжном рынке. Неспешно ходить по рядам, щупать обложки глазами, брать то одну, то другую книгу в руки и задумчиво перелистывать страницы. Делать выбор, совсем немножко, исключительно ради спортивного интереса, торговаться с продавцом и, положив очередной трофей в пакет, фланировать дальше. Иногда вступать с торговцами в отвлеченный диалог о литературе, потому что кто, как не они знают, что хотел сказать тот или иной автор своей последней книгой и о чем он будет писать следующую.

Я ведь до сегодняшнего дня делал такое еще на Греческой, а здесь, на новой Книжке если и бывал, то ради покупки диска с фильмом или игрушкой... Книг тут все меньше, они уже сейчас выступают сопутствующим товаром к тем же дискам, разной компьютерной мелочевке и амулетам — настоящим магическим и дешевым имитациям. Если так пойдет дальше, скоро дети будут удивляться, почему Книжка называется Книжкой. И что это слово вообще означает.

Свое решение о книжном шкафе дома я воплощал в жизнь. Постепенно, без жадно горящих глаз, привозя домой каждый раз по пять-шесть томов, не больше. Растягивал удовольствие. У родителей ничего забирать не стал, пусть и они выглядят культурными людьми.

Так... я взвесил на руке пакет. Обычный, не разгрузочный. На сегодня пора потихоньку закругляться. Сейчас еще какой-нибудь детективчик присмотрю, и домой.