Юрий Уленгов - Полигон-5. Крах Элизиума

– Прости, дружище, – пробормотал я. – Посиди пока здесь. Я тебя обязательно заберу на обратном пути.

Повернувшись, я двинулся к выходу. На пороге замер, еще раз взглянул на бессознательного сталкера, и, скрипнув зубами, прикрыл за собой дверь и быстро пошел обратно к лестнице.

Надеюсь, пока меня не будет, с ним ничего не случится.

Земная Федерация, система Ориона. Планета Рапсодия. Красная зона, она же Инферно. Техническая станция.

Во второй раз реакторный этаж встретил меня тишиной и пустотой. Никаких посторонних звуков, никаких смазанных теней, пытающихся броситься из темноты… Ничего. Лишь гильзы разбросаны да гнилые костяки хрустят под подошвами. Что ж, тем лучше. Я совсем не против, если так будет и дальше. Добраться до реакторного отсека, запустить энергоядро и свалить отсюда к чертовой матери.

О том, что будет, если оборудование для запуска неисправно или энергоядро вовсе отсутствует, я старался не думать. Это будет значить, что все наше героическое преодоление – напрасно, а этого не хочется. Ну и да, мысли материальны, так что лучше я буду думать, что там все хорошо.

Я миновал место побоища, стараясь не изгваздаться в серой слизи, прошел участок, где на меня набросился спятивший Блайз и двинулся дальше. Коридор ветвился, и, припомнив схему, я двинулся по центральному ходу. Чтобы через пару десятков метров снова оказаться на распутье. Вот это они нарыли тут ходов! Катакомбы настоящие! Зачем это здесь, интересно?

Странный звук в боковом ответвлении заставил меня напрячься. Как бы уже понятно, что чего-то хорошего от здешних коридоров ожидать бесполезно, потому каждую странность стоит по умолчанию считать опасной – дольше проживу. Я замер и направил ствол стрелкового комплекса в черный зев коридора. Ничего. Тихо. Послышалось, что ли?

Нет. Не послышалось. Через пару секунд звук раздался снова. На этот раз я сумел его идентифицировать. Влажный шлепок, будто на бетон упало что-то тяжелое и мокрое. За ним – еще один. И еще. Черт, что за дерьмо?

Сканер и детектор ожидаемо молчали. То ли с биокомпом что-то, то ли непонятные твари не соответствуют каким-то параметрам, по которым способности симбионта определяют чужое присутствие… Неважно. Уперев приклад в плечо, я сделал шаг назад. Лучше встретиться с источником непонятных звуков лицом к лицу, чем оставлять его за спиной. Звук донесся снова, и на этот раз не только из левого ответвления. Справа тоже что-то шлепало. Мать твою, да что это за дерьмо?

Ответ на свой вопрос я получил уже через несколько секунд. И не могу сказать, что он мне понравился.

Практически у каждого человека есть какая-либо фобия, в той или иной степени запущенности. Кто-то боится воды, кто-то – высоты или скорости, кто-то ненавидит насекомых, а я… Я испытываю едва ли не панический страх перед разнообразными земноводными и пресмыкающимися.

Ползучих гадов я недолюбливал с самого детства – там, где я вырос, водилось просто невероятное количество разнообразных змеевидных, жаждущих убить человека любым доступным способом: отравить, задушить, сломать кости невероятно твердым, превращающимся в настоящую дубину мускулистым хвостом с отравленным шипом на конце… В детстве меня укусила какая-то хвостатая тварь и я провел сначала пару дней в бреду, а потом несколько – в медикаментозной коме, в которую меня погрузил медицинский модуль поселка, очищая мой организм от распространившегося токсина. А вот нелюбовь к земноводным развилась уже в зрелом возрасте.

Именно тогда, в своем первом длительном увольнении, я познакомился с плотоядной арктурианской жабой.

Тогда парни из взвода вытащили меня на экстремальное сафари по болотам Арктура-4. Будто без этого в жизни экстрима не хватало, ага. Мы несколько дней таскались по заболоченным руслам, охотясь на грязевых обезьян – быстрых и опасных тварей, питающихся кровью и мозговой жидкостью и имеющих продвинутые стелс-способности. Однако, как выяснилось, грязевые обезьяны были не самым страшным из того, с чем можно столкнуться на болотах Арктура.

Во время привала Вилкокс, один из наших ребят, отошел по нужде, а через несколько секунд с другого конца небольшого островка суши, затерянного среди многокилометровых болот, послышался дикий вопль боли. Когда мы прибежали на крик, все было уже кончено. На берегу лежал труп Вилкокса, а рядом сидела крупная, коричневая жаба.

Как выяснилось, это достаточно редкий вид плотоядных тварей, парализующих жертву нейротоксином, а после впрыскивающих какое-то вещество, ведущее к просто ураганному разложению тканей. Спустя несколько минут тело бойца напоминало кожаный бурдюк, наполненный жидкостью – гнилой кашицей, которой и питаются арктурианские жабы. С тех пор смотреть на земноводных без содрогания я не мог.