Дем Михайлов - Инфер 5

– Так сегодня праздник… – ухмыльнулся я, вспоминая, как умер долбанный Нашхор.

– Ты понимаешь, кто они такие?

– Дохлые хренососы?

– Они власть! Система!

– Это не система, – качнул я головой и поморщился от боли в шее, где, судя по ощущениям, не хватало изрядного лоскута кожи. – Ты путаешь, нурса. Это системная отрыжка… блевотина, что скисла, запузырилась и решила, что ей дозволено все.

– Им дозволено все! Они власть в Сорокушке и вообще во всей Зоне! Над ними только Башня…

– Башня, – повторил я. – Башня в каждом из миров, да?

– О чем ты?

– Да так… продолжай пугать меня. От этого прохладней…

– Может, ты все же сожрал ту личинку? И сидишь обдолбанный? Слышишь крики? Это по всему лагерю распространяются вести о случившемся. Праздник кончился. Но до заката не тронут. То есть у тебя еще пара часов. А потом за тобой придут…

– И?

– И все… дальше у тебя только два варианта, Влуп.

– Оди…

– Да какая уже разница, как тебя звали при жизни?

– А ты умеешь шутить, – тихо рассмеялся я, и от моего смеха она невольно вздрогнула, подалась неосознанно назад.

– Придурок…

– Ты говорила про два варианта.

– Первый самый простой – коллегиал фуриров…

– Че? Кто?

– Коллегиал надсмотрщиков… так уж называют этот вечерний послепраздничный сбор… Они соберутся и начнут выслушать обо всем, что случилось во время праздника Смакендритт. Ты знаешь значение названия?

– Вкус свободы?

– Смысл именно такой, – кивнула Зорга. – Но по сути это звучит как «Вкус дерьма». Почему? Потому что свобода – это дерьмо.

– Да ну?

– Да, – убежденно кивнула женщина, пинцетом доставая из раны на плече грязь. – Свобода – это анархия, анархия – это безответственность, неподотчетность и безнаказанность, что означает – дерьмо! Ведь если каждый будет делать что ему вздумается… убивать кого вздумается… это приведет к беде. Поэтому есть каста фуриров, поэтому есть Вилка, откуда следят за порядком в Зоне. Каждый получает работу и нормальную оплату. Каждый подчиняется, знает свое место и поэтому живет счастливо. А когда надоедает подчиняться – нам дают раз в месяц чуток побеситься – праздник Смакендритт. С утра до заката твори что хочешь. Получи свою свободу, планк. И поймешь – ну ее нахрен, эту свободу! Пусть фуриры и дальше командуют – но заодно и защищают.

– Ты спрятала младших нурс в свой лазарет, Зорга, – напомнил я.

– Это подтверждает мои слова! Свобода – дерьмо! Так фуриры доказывают каждой здешней бабе – без их присмотра ее будут насиловать по пять раз в день! Да, у них кнуты, и порой нерадивый получает свои удары. Но это ему на пользу! Зато если изнасилуешь – тебя забьют кнутами до смерти!

– А если трахнешь силком в праздник – можно откупиться бутылкой самогона, да?

– Ну…

– Херовая у вас тут житуха, нурса Зорга. Бойся праздника – трахнут! Так что там за два варианта?

– Если фуриры сочтут, что заотдыхавшийся сборщик перебрал со свободой, они назначат ему суровое наказание. Испытание голодом – самое маленькое из них. Тебе наденут специальный намордник и будут его снимать только три раза в день – чтобы дать выпить воды. Следующее по степени тяжести наказание – кнутом. Разрешено не больше тридцати ударов, но если ты хорошо владеешь кнутом, то…

– Этого хватит, чтобы забить насмерть или искалечить, – кивнул я. – Продолжай.

– Иногда эти два наказания назначают вместе. Десять ударов кнутом и три дня голода… Голод вообще больше пяти дней не назначают. И это самые легкие наказания. Дальше гораздо хуже. Например, наказание жаждой. Это почти самое страшное – на этом солнцепеке… А ведь надо работать, в теньке не отсидишься. Хорошо еще, что наказание жаждой не может длиться больше трех дней. Ну и последнее наказание – бойкот.

– А? Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Со мной никто не будет разговаривать?

– Тебя никто не возьмет на работу, – терпеливо пояснила Зорга, начиная обрабатывать раны у поясницы. – Наклонись чуть вперед.

– А раз я не получу работу…

– Ты не получишь пресной воды. Любой, кто захочет тебе помочь хотя бы одним песо или просто глотком грязной воды, тут же станет врагом фуриров. Никто не рискнет.

– Ясно. То же самое, что наказание жаждой.

– Хуже! Ведь бойкот бессрочен! На самом деле тебя даже не наказывают. Глава коллегиала фуриров демонстративно отворачивается от тебя, и все… жизнь кончена! Общество отвергло тебя, планк! Рано или поздно ты умрешь от жажды. Но… до этого не дойдет… Бойкот страшен не жаждой, Оди. Бойкот страшен тем, что от тебя отвернулись фуриры. Ты больше не под их защитой…