Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

— Начальники, истинную правду говорю!

От его развязности не осталось и следа.

— Тот, кого привели — был товарищ Василий?!

— Не знаю, но он точно из блатных. Раньше я никогда его не видел. Зуб даю! А Венька его точно знает!

— Представишь нам Хлыста и можешь идти на все четыре стороны!

— Выбора у меня, похоже, нет.

— Почему? Есть!, — усмехнулся Пашутин. — Не согласишься, припишем тебя к революционерам — боевикам и закончишь ты свою жизнь на эшафоте.

— Ты чего, начальник?! Какая виселица?!

— Тебя, кстати, как зовут? Только по-человечески скажи, а не свою собачью кличку.

— Макар Савельич Пролазин.

— Ты, похоже, так и не понял, куда вляпался, Макар Пролазин. Те, для которых ты вскрыл дверь, замешаны в покушении на жизнь государя. Как тебе такой поворот?!

Лицо домушника мгновенно побледнело, а лбу мелкими крапинками выступил пот.

— Нет. Нет! Чем хотите, поклянусь, но не умышлял я смертоубийства царя! Вы же сами все видели!, — он оглядел нас округлившимися от страха глазами. — Сдам я вам Веньку! Сдам со всеми потрохами! Что б он сдох, паскуда! С него, висельника, спрашивайте, не с меня!

Искали мы Веньку Хлыста три дня, но тот как в воду канул. По картотекам полиции его нашли быстро, но по тем адресам, где он раньше жил, его не было, и дружки прежние не знали где сейчас Хлыста искать. В архивах политического сыска группа боевиков с главарем Ароном не значилась. Это могло показаться странным, если бы мы не знали о существовании офицера-жандарма, которому вполне по силам прикрыть их деятельность от излишнего внимания. Так как с наскока не удалось найти Хлыста, к этому делу была подключена полицию, которой мы передали Макара Пролазина, а сами вплотную занялись охраной царя. К немалому удивлению царя, я теперь лично сопровождал его во всех его передвижениях по городу, а Пашутин тем временем занялся организацией его охраны. Несмотря на то, что он постарался исключить всех лишних людей, знающих о маршрутах движения императора, избежать полностью утечки информации мы не могли, но о последней линии обороны, так шутливо звал Пашутин свою группу, которую составляли полтора десятка боевых офицеров-монархистов, никто не знал. Он их отобрал, как как-то выразился, по своему образу и подобию и по его замыслу именно они должны были дополнить, на наиболее уязвимых точках царских маршрутов, выставляемую по пути следования охрану.

Только автомобиль, снизив скорость, стал поворачивать, как раздался бешеный стук копыт, и на дорогу вылетела пролетка. В ней сидел жандармский полковник с дамой. Судя по громкому смеху, невнятным выкрикам и яркой шляпке, ее можно было отнести к женщинам легкого поведения. Наверно не одному человеку, кто их сейчас видел, пришла в голову одна и та же мысль: — Ишь как кучеряво гуляют!, — но уже в следующий миг в руке "шлюхи" оказался пистолет. Раздалось несколько выстрелов и два казака из конвойной сотни Его величества, кинувшиеся наперерез, были расстреляны почти в упор. Прошла еще секунда и воздух заполнился испуганными криками, стонами, в которые диссонансом вписалось жалобное ржанье случайно раненой лошади. Не успел кучер остановить лошадей, как на ноги вскочил ряженый полковник и принялся стрелять в казаков конвоя, которые огибая автомобиль, неслись к пролетке, выхватывая оружие. Последним к стрельбе присоединился кучер, выхвативший наган. Развернувшись на облучке, он вогнал пулю в городового, который только расстегивал кобуру. Вторая пуля досталась филеру, который выскочил из-за афишной тумбы. Несколько растерявшись, я с десяток секунд решал, как мне поступить: вести огонь из машины или выскочить и уже действовать по обстановке, тем более что шофер в панике дал по тормозам. Но за меня решила террористка, выстрелив в шофера. Не попала, зато разнесла лобовое стекло в дребезги, но и этого хватило, чтобы привести водителя в шоковое состояние. Я дважды нажал на курок. Одна пуля ударила женщину где-то под прищуренный глаз, в тот самый миг, когда она, держа обеими руками револьвер, прицелилась в шофера, а вот второй выстрел в "полковника" оказался неудачным. В момент выстрела боевик, вдруг резко развернувшись к вознице, заорал во все горло: — Гони!!, — но уже в следующее мгновение нелепо взмахнув руками, выпал из начавшей набирать скорость пролетки. Частые хлопки выстрелов городовых и филеров смешались с громкими и испуганными криками людей. Несколько конных полицейских, нахлестывая лошадей, кинулись за пролеткой в погоню. Где-то совсем рядом, истерично, с надрывом закричала женщина. Что-то мне подсказывало, что это не конец. Развернувшись к шоферу, который вместо того, чтобы ехать вперед, все еще выкручивал руль, пытаясь развернуться. Судя по его бледному лицу и остановившемуся взгляду, он до сих пор пребывал в состоянии шока.