Макс Глебов - Луна цвета стали

Маршал Шапошников редко бывал на Лубянке, но в этот раз он никак не мог избежать визита к наркому внутренних дел. Полученный поздно вечером документ буквально жег ему руки. Борис Михайлович заслуженно считался квалифицированным военным аналитиком и опытным офицером генштаба, но зажатая в его руке папка содержала материалы, далеко выходившие за рамки чисто военной области, и решения, которые следовало принять на их основе, были способны изменить судьбу Советского Союза самым непредсказуемым образом.

Сразу передать эти документы Сталину Шапошников не решился – слишком многое в них требовало проверки, провести которую силами одного лишь генштаба маршал не мог. Ночь, проведенная над чтением содержавшихся в папке аналитических материалов, лишила маршала покоя. Ход войны, представлявшийся начальнику генштаба, да и не только ему одному, весьма успешным неожиданно предстал в совершенно ином свете, рисующем тяжелые и мрачные перспективы. Много часов Шапошников пытался найти ошибку в нечеловечески безупречных логических построениях, приведенных в докладе, и не находил.

– Здравствуйте, Борис Михайлович, – Берия поднялся навстречу вошедшему в его кабинет маршалу с легкой улыбкой, – Давненько вы ко мне не заглядывали. Все больше на заседаниях Ставки видимся или в Кремле у товарища Сталина. Что столь необычное и срочное заставило вас приехать на Лубянку?

– День добрый, Лаврентий Павлович, – в отличие от наркома внутренних дел Шапошников сохранил на лице серьезное выражение. – Вы правы, случилось. И срочное, и необычное, и, я думаю, совершенно секретное.

– Дайте-ка я угадаю, – Берия тоже перестал улыбаться, – Ваш беспокойный подчиненный преподнес нам всем новый сюрприз? Что на этот раз? Хельсинки? Севастополь? Плоешти? Берлин?

– Вам лучше ознакомиться с этим самому, – Шапошников аккуратно положил папку на стол наркома. – Вряд ли я смогу рассказать лучше и убедительнее, чем здесь написано.

Берия молча кивнул, поправил пенсне и неторопливо открыл папку. Маршал терпеливо ждал, еще раз прокручивая в голове все то, что уже многократно обдумывал в течение ночи. Может быть, его собственных знаний оказалось недостаточно, ведь он лишь военный, и просто не смог найти логические нестыковки в вопросах экономики, политики и международных отношений? Сейчас Берия саркастически усмехнется, покачает головой и с легкостью разобьет все эти аргументы, казавшиеся ему столь безупречными.

Не усмехнулся.

Дочитав доклад, нарком внутренних дел поднял взгляд и с минуту пристально смотрел на начальника генштаба, а потом вновь взял первый лист и начал читать документ с самого начала, делая на полях какие-то пометки.

Заглянувший в кабинет секретарь неслышно приблизился к столу и поставил перед хозяином кабинета и его гостем стаканы с чаем и вазочку с печеньем. Берия, казалось даже не заметил его появления, а Шапошников кивнул и пододвинул к себе стакан.

– Здесь все слишком серьезно, чтобы давать ход этому документу без всесторонней проверки, – наконец произнес Берия, откидываясь на спинку кресла. – Я знаю, что товарищ Нагулин крайне редко ошибается в своих выводах, но это ведь не анализ обстановки на фронтах и не прогноз действий противника. Здесь затронут более широкий круг вопросов. В логике генерал-майору, безусловно, не откажешь, но, боюсь, даже нашего с вами опыта не хватит для того, чтобы судить о конструктивности высказанных им предложений.

– Соединенные штаты, президент Рузвельт… – это, наверное, последнее из того, что я посчитал бы важным для нас в текущей ситуации, – с сомнением покачал головой Шапошников.

– Речь здесь не о настоящем моменте, – Берия постучал указательным пальцем по стопке листов на своем столе, – У нас есть почти год на принятие решения и подготовку, а вот потом действительно может стать поздно.

– Но как же пакт о нейтралитете? Мы ведь не хотим, чтобы весь мир считал Советский Союз столь же вероломной державой, как гитлеровскую Германию, без объявления войны напавшую на СССР, несмотря на действующий между нашими странами пакт о ненападении.

– А вот тут я с товарищем Нагулиным, пожалуй, соглашусь, – на лице Берии появилась едва заметная усмешка. – Вы хорошо помните второй пункт нашего соглашения с Японией?

– Дословно не воспроизведу.

– Он звучит так: «в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». Если читать этот пункт буквально, то получается, что мы обязуемся не нападать друг на друга в случае военной агрессии со стороны третьих стран, направленной на одно из наших государств. Но ведь ни США, ни Великобритания на Японию не нападали. Япония САМА осуществила военную агрессию, и это полностью развязывает нам руки. Возможно, и даже наверняка, Японцы не согласятся с такой трактовкой, но кого в сложившемся раскладе сил будет волновать их мнение?