Геннадий Башунов - Продавцы Мечтаний

Я поднялся с колен, но девушка пропала. И тогда я пошёл к домику.

- Ты что-нибудь в этом понимаешь? - спросил Крог, вытирая запачканной в мазуте рукой бороду.

- Ни шиша, - признался я. - Орайя просила сходить и спросить, не надо ли тебе чего-нибудь.

- Не надо ли чего-нибудь? - переспросил бородач. - Конечно, надо. Дизель надо поменять. Бодрюша как можно больше, чтобы залатать дыры в газовых мешках. Металл-то для каркаса найдётся... А если ты лез на эту верхотуру, чтобы спросить, не хочу ли я есть или пить, то ты сделал это зря. Я ничего не хочу. Вот если бы ты приволок выпивки... - Механик тяжело вздохнул. - Но у этой засранки малолетней хрен чего допросишься. Капитан сказала, что в её отсутствие пить нельзя, значит, пить нельзя.

Я кивнул. Сам бы не прочь выпить, но уж мне-то Орайя, мой личный врач и гипнотизёр, точно этого не разрешит. Вообще, за последние шесть дней я в третий раз встал на ноги и, чудовищно хромая, впервые покинул свою комнату. Во время каждого пробуждения Орайя быстро выясняла у меня, как идёт процесс изучения языка, и снова погружала в сон. На мои вопросы девушка практически не отвечала, единственное, что я узнал, так это то, что мне несказанно повезло: их дирижабль пришвартовался здесь за полчаса до моего появления. Ну, и ещё то, что команда этого цеппелина состоит из семи человек, пятеро из которых уехали на машине за недостающими деталями, необходимыми для починки.

- А когда приедут остальные? - спросил я у Крога.

- Ну, - механик снова начал теребить свою бороду, - уехали они дней двенадцать назад, так что скоро должны вернуться.

- Подожди, - медленно сказал я. - Двенадцать дней назад?

- Ну да. До города, в котором мы были последний раз, около тысячи километров, так что должны скоро приехать.

- Но... Разве я спал двенадцать дней? Я же помню, что, когда ты меня принёс, в бункере было много людей.

- Конечно, двенадцать. А ты сколько думал? А, - бородач рассмеялся. - Орайя тебе не сказала? Да уж, она девка молчаливая, впрочем, нет ничего хуже, чем болтливый охотник за головами. (Эта фраза была моим вторым шоком за этот день). Первые шесть дней ты спал, не просыпаясь. Не думал же ты, что она начала пичкать тебя нашим языком сразу? Поверь, Антон, это бы тебя убило. Я-то в этом ни хрена не понимаю, но девчонка говорит, что мозг потребляет массу энергии. Видел бы ты, как она ела после того, как приходила от тебя. И, ты, наверное, не заметил, но она очень сильно похудела. Так вот, если бы она начала тебя обучать сразу, как ты приполз, ты бы умер от истощения. Ты и так едва жив был.

- Ясно. А... - я замялся. - А что будет со мной дальше?

- С тобой? Ну, отработаешь долг, задолжал ты, кстати, не хило, тысячи три-четыре кредитов, а потом можешь быть свободен. Если, конечно, не захочешь остаться, у нас в последней стычке как раз... кхм...

- Значит, если я захочу, то смогу остаться? - спросил я.

- Конечно. Даже заработаешь кое-что. Если выживешь, конечно.

- А чем вы занимаетесь?

- Мы? - Крог усмехнулся. - А ты ещё не понял? Мы - свободные путешественники, мастера на все руки. Почта, контрабанда, пассажироперевозки, наёмные убийства. Мы занимаемся всем, лишь бы платили. Я - механик, второй механик - Эмена, моя дочь, она же и повар. Орайя, Корос и Дерек - убийцы. Авер - хрен пойми кто, делает всего понемногу, врачует в том числе. Ну и Капитан, она же рулевая. Был ещё у нас Кайг, снайпер, но стычка, стоившая этому малышу дизеля и половины пузырей с газом, оказалась для него последней. Пулемётную установку на цеппелине видел?

- Нет, - покачал я головой.

- А она была. Но ничего, у нас ещё бронебойная винтовка есть, а после выполнения заказа хватит на новый пулемёт, получше старого. Может, даже на пушку. Если не сможешь стать снайпером, найдётся другая работа... Мы всем рады, лишь бы прок был.

- А я-то как рад, - пробормотал я.

Радовался я или грустил? Чёрт его знает. Одно я знал точно - моя жизнь действительно кардинально поменялась.

Пожалуй, стоит описать цеппелин, которому на неопределённое время предстояло стать моим домом.

Дирижабль имел сигарообразную форму, в длину он достигал метров ста пятидесяти, а диаметр составлял примерно четвёртую части длины. Корпус летательного аппарата был сделан из дюралюминия. Чёрт его знает, как даже такая махина держала дюралевый корпус. Возможно, дело в большем, чем на Земле, атмосферном давлении.

Помещения располагались внутри корпуса, из-под аэростата выглядывала только рубка управления, да под оперением торчали два винта. Корпус цеппелина был выкрашен в серый цвет. Наверное, из-за цвета я и не заметил эту махину - когда Крог нашёл меня, уже смеркалось. Да и в тот день дирижабль, благодаря весу машины, висел над землей куда ниже, чем сейчас.