Алексей Калугин: Дикие дни

Имея все же неизбывное желание знать, что происходит на моей территории, спин-протектор решил использовать дронов. Но почему-то так все время случалось, что любые дроны, залетевшие на территорию пансионата, от больших до суперминиатюрных, тут же теряли управление и разбивались. А некоторые даже взрывались на лету.

После неудач с дронами спин-протектор приказал разместить в окружающей пансионат лесополосе две роты спецназа, которые должны были находиться там денно и нощно. То есть они притащили туда палатки, полевые кухни и мобильные сортиры. Я лично в этом никакого смысла не видел. Но глупо говорить о смысле, когда речь идет о спин-протекторе. Тем не менее мне такое соседство не нравилось. Лесополоса зарастала мусором. Да и охранники нервничали.

Ну, что тут поделаешь?

Спецназовцы заболели гриппом и чесоткой. Все разом. Когда место срочно эвакуированных бойцов заняли другие, с виду вполне здоровые, среди них началась повальная эпидемия дизентерии, косившая всех поголовно и сопровождавшаяся проявлениями характерных признаков стригущего лишая.

После второй эвакуации новой смены не последовало. Таким образом, проблема нежелательного соседства также была успешно решена.

Меня все эти события нисколько не беспокоили. Скорее даже забавляли. И придавали уверенности. Поскольку давали возможность воочию оценить, на что способен спин-протектор. Да, возможности его были практически неограниченными, но, во‑первых, он не умел ими пользоваться. У него имелось с десяток наработанных приемов, которые в свое время, видимо, показали свою действенность. С тех пор он только на них и полагался. Боязнь всего нового – такова была отличительная особенность стиля жизни и правления спин-протектора. Такое случается почти с каждым, кто слишком долго остается у власти. Он подсознательно боится будущего, потому что именно там скрыт его конец. Во-вторых, я теперь был точно уверен в том, что, даже используй спин-протектор все свои возможности надлежащим и самым лучшим образом, он не мог представлять для меня никакой угрозы. Ни один из его шпионов и киллеров не смог незаметно проникнуть на территорию пансионата. В то время как мальчишке-альтеру это легко удалось.

В отличие от меня Игорь Шарков места себе не находил. Он не паниковал, но, явственно ощущая угрозу, считал необходимым искать способы предотвратить ее. Мои заверения о том, что пансионат номер сорок пять в настоящий момент является едва ли не самым безопасным местом на Земле, мало что для него значили. Он не знал даже сотой доли моих возможностей, зато отлично представлял, на что способна военно-полицейская машина, за рулем которой сидел спин-протектор.

– Хорошо, что конкретно ты предлагаешь? – спросил я.

В ответ на что Игорь лишь молча развел руками – ему было нечего предложить.

С одной стороны, он чувствовал опасность, с другой – не знал, как ей противостоять. Именно это заставляло его нервничать. И это было нехорошо. Мне требовался человек, с которым я мог бы спокойно и взвешенно обсуждать самые разные вопросы, от мировой политики до недавно прочитанных книг, а Игорь явно находился не в лучшей форме. Он постоянно думал о том, что лично меня интересовало в наименьшей степени, – о кознях спин-протектора. Мало того что это отвлекало его от более интересных тем, так еще и делало взвинченным и нервным, как новобранца, впервые получившего в руки ружье и сразу же посланного с ним в окопы, находящиеся под вражеским огнем.

– Почему ты просто не убьешь его, если можешь это сделать? – спросил он однажды. – Ты ведь мог сделать так, чтобы это чертово сиденье для унитаза упало не на крышу лимузина, а ему на голову?

Разумеется, я мог это сделать. Более того, это не составило бы для меня никакого труда. То, что люди обычно называют случайностью, на самом деле является точно таким же результатом строго определенной последовательности событий, как и в любой другой ситуации. О случайности говорят, когда не могут отследить всю цепочку приведших к ней событий. Я же могу установить взаимосвязь любых событий и предсказать их результат. Более того, я могу воздействовать на самое слабое звено, которое кажется наименее значимым во всей цепочке, с тем чтобы в итоге получить нужный мне результат.

Да, и вот еще что! Когда я говорю о результате, я имею в виду только то, что интересует меня в текущей последовательности событий в данный момент. На самом же деле никакой это не результат, а всего лишь очередное звено в бесконечной череде событий, тянущейся из прошлого и исчезающей в будущем, каждое из которых при желании можно просчитать, определить и вычленить. Вот только если постоянно все просчитывать и обо всем знать наперед, то жить становится невыносимо скучно.