Олег Гайдук - Под знаком Z

Я очнулся от своих мыслей, когда почувствовал, что на мою ладонь легла рука Нины. Я перевернул кисть, и наши пальцы переплелись. После этого стало не важно, что случится со мной завтра; до конца кино мои мысли не покидали пределов настоящего.

В небе сияли звезды, и мы неспешно возвращались домой. Вдруг что-то стукнуло меня изнутри, дыхание на миг перехватило, и я пошатнулся.

– Что с тобой?

– Н-ничего, – соврал я. Но сердце принялось выделывать кульбиты, оно то бешено стучало, то замолкало совсем, будто исчезая из грудной клетки. Я сунул руку в карман и к своему ужасу не обнаружил там заветного пузырька. – Черт, я же в других брюках.

Я поспешил к своему дому, Нина рванула за мной.

– Постой, Юра. Пусть будет, как будет. Зачем тебе эти таблетки? Чтобы превратиться в зомби?

Легкие мои разрывал огонь, я остановился, чтобы отдышаться, чтобы сил хватило ответить Нине:

– Мне нужно хотя бы три дня. Я обещаю тебе, что через три дня сам покончу с жизнью, если, конечно, начну превращаться.

– Зачем тебе эти несчастные три дня?

Я молчал: признаться было трудно даже самому себе, не то что произнести вслух. Я зашагал к дому. Меня пробирал холодный пот, и, как я ни хватал ртом воздух, он никак не мог пробраться в легкие, как будто кто-то сжал мне горло.

– Ты не скажешь? – продолжала приставать Нина.

– Из-за тебя, – пробубнил я.

– Что? – то ли не услышала, то ли не поняла Нина.

– Чтобы быть с тобой! – крикнул я и прибавил шагу. Нина, наоборот, отстала.

В эти дни у меня постоянно вертелась мысль: хотелось бы мне так отчаянно жить, если бы я не любил? А может, это отговорка, не было бы любви, была бы недописанная картина или неисполненная мечта. Причины жить всегда найдутся. Может, потому-то и развелось столько зомби?

Окна были темные – видимо, гости давно разошлись. Я зашел в дом и пробрался в свою спальню. В старых джинсах нашел таблетки; руки тряслись, а перед глазами плыли круги. Сердце стукнуло в ребра так, что стало невыносимо больно. Я задохнулся и, понимая, что следующий удар будет последний, вытряхнул лекарство на ладонь, но промахнулся. Таблетки покатились по полу. Пытаясь их поймать, я уронил пузырек, и тот, глухо стукнув об пол, укатился под кровать.

Сил не было даже выругаться. Каждый клочок тела наполнился болью; я рухнул на колени, белые пятна таблеток смещались то влево, то вправо, я наугад шлепнул по пятну, соскреб две и кинул в рот. Теперь можно было и умереть – или, по крайней мере, стать живым мертвецом.

Растянувшись на полу, я слушал последние удары сердца, и вдруг оно ухнуло куда-то в пропасть, нервный ток пробежал по моим конечностям, и наступила удивительная тишина. Никогда я не был в такой поразительной тишине, даже когда прятался в чулане, накрывшись с головой одеялом. Это была ужасающе мертвая тишина, исходившая из меня самого. А потом на меня навалилась дикая усталость, и я, перебравшись в кровать, закрыл глаза и уснул.

Я проснулся от того, что надо мной шептались голоса.

– Я забыл, в каком костюме он хотел, чтобы его похоронили? – спросил отец.

– В джинсах, – тихо сказала мама.

Я открыл глаза, и мать взвизгнула.

– Ты не умер? – воскликнула она.

– Я просто спал.

– Но доктор сказал…

– Наверное, он ошибся дня на два-три, – ответил я, садясь.

– Так это же хорошо, – растерянно сказал отец.

Мать вроде бы тоже была с ним согласна, но, уходя из комнаты, тихо прошептала отцу:

– Второй раз я не переживу.

Наскоро позавтракав, я побежал к Нине. На пороге меня встретил её отец:

– Разве ты сегодня не должен был…

Вместо слова умереть он просто кхыкнул.

– Доктор ошибся на день, – сказал я, проклиная прощальную вечеринку, из-за которой теперь должен объяснять всему городу, почему не умер.

– Н-да? – Мэр подозрительно покосился на меня. – Что-то ты бледноват.

– А Нина дома?

Мэр отступил от двери, пропуская меня, но глядя по-прежнему подозрительно. Я видел, как рука его потянулась к поясу, но на полпути остановилась. Я знал, что он носит револьвер, и теперь вдруг понял, что мне надо быть чертовски осторожным, чтобы не выдать себя. Но я был такой же, как всегда, и потому не видел причины волноваться.

Нина поначалу тоже пыталась разглядеть во мне какого-то монстра, но потом забыла о моем новом состоянии, и мы провели весь день в обычной беззаботной ерунде. Вечером Нина отправилась на официальное открытие кинотеатра. Собрался почти весь город, и поэтому я туда не пошел: не хотел всем объяснять, почему я еще живой.