Андрей Шевченко - Александр Морозов. Дилогия

Тракат попрощался и вышел. Комендант уселся в глубокое кресло и принялся задумчиво рисовать чертиков на листах с грифом «совершенно секретно».

После карцера Александра отвели не в личную камеру, а в общий барак. Похоже, рыбалки, как и личной камеры, ему больше не видать. Ну и черт с ней, зато он подложил огромную свинью этому надутому сиссианину. Патрик, охранник, с которым они вместе рыбачили, сумел проснуться пораньше и избежал вытекающих из незаконной пьянки наказаний. Он-то и рассказал Александру о том, что приезжала комиссия и наткнулась прямиком на последствия именин, за что комендант получил хорошую головомойку. Теперь стало ясно, почему устроили «промывание» — полковник был вне себя от злости, вот и отдал такой дурацкий приказ.

Они подошли к бараку, и Патрик показал Александру его кровать. Он улегся, но заснуть не мог, в животе бурчало от голода. Злопамятный сиссианин даже здесь постарался и специально приказал выпустить Морозова из карцера после ужина. Александр начал размышлять над своим дальнейшим поведением. Стало ясно, что терпение СБ подходит к концу. До сих пор с ним обращались так, как если бы он действительно был вольнонаемным, но теперь они возьмутся за него всерьез. Надо что-то предпринимать, но что? Можно схитрить, притвориться, что он сломлен и они могут вить из него веревки… Нет, не годится, тогда ему придется просто выложить все, что у него есть в голове.

Александр прокручивал различные варианты, пытаясь проработать свою дальнейшую линию поведения. Он до мелочей распланировал, как будет себя вести в лаборатории с Клакером, с помощниками и Ириной. Как-то незаметно его мысли полностью перекинулись на Ирину, оставив на втором плане все остальное. Золотистые волосы, капризно надутые губки и огромные, бездонные синие глаза. Александр поймал себя на том, что блаженно улыбается, вспоминая об этой замечательной девушке, и в замешательстве подумал: неужели он и в самом деле успел в нее влюбиться? Это за неделю-то? И вообще, получается слишком дурацкая пара, прямо как в дешевом боевике по телестерео: заключенный и шпионка. В том, что она агент СБ, Александр не сомневался. Итак, он решил отказаться от роли сломленного человека, значит, придется доказывать звание «формаса», которым его наградил Оспан.

«Эх, хорош формас, не знающий ни одного воровского закона», — с усмешкой подумал Александр, засыпая.

На следующий день, вернувшись с работы, Александр увидел, что на его кровати помочились. Судя по ужасной вони — кто-то из адеррийских ящеров. Все было просто: если он уберет испорченные постельные принадлежности, то никогда не поднимется выше уборщика туалета. А если потребует объяснений, то его могут просто убить.

Александру выбирать, собственно, было не из чего, поэтому он плюнул на испорченную постель и вразвалку пошел по проходу в глубь барака. Занимающиеся своими делами заключенные отводили от него глаза, когда он проходил мимо них. Вдруг он услышал удивленный возглас «Формас Морозов!» и увидел, как справа к нему подбегает здоровущий, словно черная скала, Тор. Александр кивнул, здороваясь, и улыбнулся бывшему робототехнику — ему в самом деле было приятно увидеть знакомое лицо.

Он вполголоса спросил: «Кто тут главный». Тор махнул рукой куда-то еще дальше вглубь и ответил: «Борромир. Капо Борромир», затем шепотом добавил: «Будь осторожен, у него дьявольски-быстрая реакция». Его обычно добродушное лицо сейчас источало неподдельную тревогу. Александр увидел старшего и пошел к нему, размышляя над последними словами Тора, ему не понравилась эта «дьявольски быстрая реакция».

Капо оказался мужчиной средних лет, ростом он был чуть ниже Александра. Сквозь тонкую батистовую рубашку были видны сильные, узловатые мышцы. Гладко выбритая голова зэка ярко блестела в свете ламп. Александр пристально посмотрел ему в глаза, капо ответил насмешливым взглядом, словно невинно спрашивающим «что случилось», и отвернулся, продолжая играть в какую-то азартную игру. Морозов не увидел той искорки благородства, которую нашел в свое время в Оспане. Тогда и действовать надо по-другому, решил он и, остановившись на расстоянии пяти метров от капо и парочки его прихвостней, спросил:

— Кто испортил постель, на которой я спал?

Капо удивленно поднял на него глаза, словно только что заметил Александра.

— Барсук, — обратился он к толстому, плотному мужчине, — пойди, узнай, чего ему надо.