Алекс Кун - Харон. На переломе эпох

Замечу, что эта новость стала очередным поводом хорошенько отметить событие. Народ вечером среды напоминал бухие компашки вечера пятницы. И почему-то много звучало песен военных лет. Кто-то по ящику даже помянул «прорыв блокады», благо больше это несоразмерное сравнение не звучало.

А я все делал будущую лабораторию, обеспечивающую подопытным «мышкам» длительную автономность, кормление, облегчение и наблюдение. Все это усложнялось необходимостью антивандальной защиты, так как «мышки» у меня будут отнюдь не добровольные и попытаются сломать все, куда дотянутся.

Еще я вечерами сочинял план следующей аферы с кодовым именем «стекольный завод». Вот, что нам будет нужно в промышленных количествах, так это стекло. Вытаскивать стекло для теплиц из окон домов долго и непродуктивно. Использовать печи института оптики для выпуска оконного стекла — что гвозди микроскопом заколачивать.

А вот вновь построить знаменитый, бывший крупнейшим стекольным заводом в Европе начала двадцатого века, «Северный», он же «Калищенский» завод — будет в самый раз.

Стоял завод на берегу залива севернее устья Коваши. Там, на песчаных пляжах и поныне можно найти крупные стеклянные «камни» из разбитых печей, розовые, зеленые, янтарные и голубые. Именно тут, в верховьях реки Коваши Михайло Ломоносов, получивший эти земли от Екатерины, заложил Усть-Рудицкую фабрику, где делали те самые цветные стеклянные витражи, которые в наших школах на уроках истории упоминали. Стекло для большинства витражей старо-петербургских домов выплавлялось именно тут. Зеркала знаменитого в Петербурге «магазина купцов Елисеевых» так же родом отсюда. Парадокс — продукция завода еще у всех на виду, а про сам завод уже никто и не помнит. А ведь еще совсем недавно, по историческими меркам, на заводе трудилось более тысячи человек и еще столько же работало на него артельно. Именно тогда, для отгрузки стекла, построили семисотметровый каменный пирс в залив, который, гораздо позже, забетонировали и использовали при строительстве ЛАЭС.

А ныне…. Ныне остался котлован «белые пески» между третьим и четвертым жилыми микрорайонами Соснового бора, да железнодорожная станция «Калище», название которой большинство сосновоборцев объяснить не могут. Вроде, стоит у реки Коваши, а называется «Калище». Про Калищенский, от слова «калить», завод редко кто вспоминает даже из аборигенов.

Стекольный завод, это не только стены, но еще и оборудование. И у меня на примете есть большой, новый, буквально лет пять назад отстроенный, завод полного цикла производства стекла в Петербурге, недалеко от пересечения Выборгского шоссе и КАД. Мы, когда на дачу едем, постоянно мимо него проезжаем. Стоит он уединенно, оборудование там новейшее, работающее, скорее всего, на электричестве, так как электро подстанция рядом с ним есть, а газовых труб я не видел.

Вот теперь сочинял для Пана обоснование мародер-операции, и рисовал схемы вывоза стекольного завода по КАД с дальнейшей погрузкой на баржи в портопункте Горская. Операция еще более сложная, чем «Светлана», но не менее нужная. Да и грех не восстановить «красу и гордость Российской Империи» — «Калищенский стекольный завод».

В пятницу, восемнадцатого мая, кольцо «Стены» замкнули вокруг города, и весь день в жилых массивах грохотала канонада. На зачистку вышли все, кто мог. В том числе мы с Катюхой и бармалеями.

Утро выдалось пронзительно солнечным, народ собирался в восьми утвержденных «зонах накопления», в основном перед разобранными мостами через Ковашу. Оглядываясь вокруг можно было увидеть только радостные, будто на первомайской демонстрации, лица. Гомон толпы периодически разрывали выкрики распоряжений по мегафонам, но в целом атмосфера была неуловимо праздничной. Вроде и на бой с нежитью собираемся, нервничать должны — ан нет. Права была присказка «на миру и смерть красна».

Наконец прозвучало долгожданное «по машинам» и толпа начала втягиваться в сотни стоящих по обочинам легковушек. По дороге, нещадно дымя и лязгая гусеницами, подошел военный мостоукладчик и за пару минут перекрыл разобранный мост. Одновременно с этим с сотен стволов открыли огонь по противоположному берегу вояки, которые возглавляли нашу «демонстрацию». По наведенному мосту пошли броневики, сопровождаемые толпами людей на машинах. Стрельба сразу стала оглушительной и в ней перестали различаться отдельные выстрелы. Вся ширина жилой зоны Соснового бора — тысяча восемьсот метров. Выходило примерно по три бойца на метр «фронта» и один автомобиль на полтора метра. По факту вышло чуть хуже, так как люди собирались в большие толпы, но плотность огня все равно выходила чрезмерной даже для Зубастиков.