Кристоф Водич - Бухта Надежды

Оставались еще те, кто продолжал сопротивляться, но даже гадать не надо, чтобы понять: это было сражение далеко не на равных. Жизнь для большинства повстанцев измерялась не днями или часами. Она отсчитывалась последним магазином патронов, последней банкой консервов, последним комплектом перевязочных материалов, последними каплями чистой воды. Человечеству нужно было нечто большее, чем просто отвага, самоотверженность и самопожертвование.

А тем временем, интервенты, имея технологическое и военное превосходство, продолжали геноцид землян, подавляя их права и свободы, устанавливая свой тоталитарный строй, населяя землю чудовищными созданиями из других миров и попутно извлекая в свою пользу ресурсы планеты. Зелено-голубой шарик постепенно превращался в бесплодную и зараженную пустошь.

Они называют себя Альянсом. Предатели и коллаборационисты кличут их Покровителями. Для остальных же людей они все характеризуются одинаково: враги, уроды, погань, палачи, прислужники Сатаны, — как угодно, только не Покровители.

Никто точно не знал, откуда пришли захватчики — может быть, с другой планеты или совершенно иной Вселенной. Возможно, из параллельного измерения или из таких мест, о которых сложно даже представить. Из Ада? Кто знает, может, и оттуда, как поговаривали некоторые религиозные люди, сохранившие в себе веру или воспоминания о ней. От оставшихся анклавов Сопротивления, где в относительно защищенных местах выжившие ученые искали способы перетянуть чашу весов в свою пользу, доносилась информация о некоем пространственном разломе и портальных штормах, в результате которых всё и началось. Однако сути это не меняло: Альянс установил свой жестокий порядок, а жизни выживших людей для него стоили не дороже… Да ничего, в общем, не стоили. Так, материал для испытаний, почти бесплатная рабочая сила, не больше.

Нолан Макбрайд проснулся, когда солнце только пыталось намекать на рассвет. Небо на горизонте начинало светлеть, предвещая очередное перерождение светила. Пройдет немного времени, и огненный диск прорвет границу тверди и небес, выберется наружу и начнет свое восхождение к зениту. Но это будет потом, а сейчас только первые лучи осторожно, из укрытия, прощупывали дорогу перед собой.

Макбрайд почти всегда просыпался в одно и то же время, и часто перед пробуждением ему снилась мать. Она погибла во время Семичасовой войны, когда Нолан был еще совсем маленьким. Во сне её лицо всё никак не могло принять четкие очертания, всегда было размытым, будто специально кем-то замылено, но вместо этого парень ощущал нечто более важное: нежное прикосновение материнских рук, заботливый голос, чувство защищенности, сладкую дымку беззаботности. Но каждый раз теплые мгновения сменялись ужасными картинами, наполненными криками, ужасом, всепоглощающим огнем и болью. И Нолан тут же просыпался.

Парень слегка потянулся на давно продавленном диване, разминая конечности, протер ладонью еще сонные глаза и приподнялся на локтях. Сон окончательно отступил, уступая место реальному миру. Макбрайд осмотрелся: все та же темная комната с обшарпанными стенами и потрескавшимся потолком. В углу угадывался силуэт старого деревянного платяного шкафа без одной дверцы, маленький столик и два стула, которые вот-вот должны были развалиться при малейшем прикосновении, но каким-то чудом еще держались.

— Проснулся, — донеслось из другого конца «апартаментов».

Нолан утвердительно промычал и посмотрел в сторону хозяина голоса. В темном углу комнаты, возле окна с давно не стираными занавесками, вспыхнул красный огонек, осветил лицо немолодого, но еще крепкого мужчины, и медленно начал тускнеть.

— Как ты, Эндрю? — спросил Нолан.

— Не дождутся, — язвительно фыркнул мужчина и, помолчав несколько секунд, добавил: — Они забрали Джима.

В комнате повисла тишина. Тягучая тишина, напряженная, липкая.

— Черт, — выругался Макбрайд.

— И не говори. Еще один прекрасный день в нашем прекрасном мире.

— Что ему предъявили?

— То, что он человек, — тут же ответил Эндрю, посмотрев на парня. — Нет, конечно, так они не сказали. Вломился отряд ГО, вынес дверь, прогремел что-то о задержании нарушителя общественного порядка… — Эндрю на мгновение замолчал, уставившись в пол. — А дальше… Ты знаешь, как оно бывает.

Вновь тишина.

— Но он же ничего не сделал, — глухо произнес Нолан.

Эндрю молчал.

— А что надо было сделать, сынок? — в голосе мужчины едва заметно проскочили нотки обреченности.