Вадим Попов - Галактический протекторат

А еще Данька понимал, что они всё делают правильно. Что они правы.

В тот день они с Женькой как всегда неторопливо брели с тренировки. И Женька как обычно аккуратно выспрашивала Даньку про его депортацию, или, как она это называла "его приключения".

Он осознавал, что после всего произошедшего с ним, выглядит в её глазах опытным, многое повидавшим мужчиной… и это его не радовало. Сразу после его возвращения на Землю, после первых радостных объятий с так непривычно повзрослевшей за пять лет его отсутствия подругой детства, он вдруг почувствовал некую прозрачную стену между ними. Внешне это было незаметно: Женька, не жалея времени и сил, помогала ему нагнать школьную программу и вновь привыкнуть к сравнительно безопасной и безусловно сытой жизни на главной планете Галактической Империи. Но совместные тренировки и прогулки, танцы и поцелуи стену между ними разрушить не могли. И даже их первый секс ничего не изменил. Просто у них появился еще один способ доставить друг другу удовольствие, улучшить и без того прекрасную дружбу… Порой Данька ловил себя на недостойной мысли о том, что склонной ко всему яркому и необычному Женьке льстит, что парень у нее не такой как все, а другой… прошедший через всякие передряги. А может она проецирует на него свое отношение к погибшему брату-герою?

А Данька многое отдал бы за то, чтобы снова стать тем обычным мальчишкой с Земли, видящим мир в ярких красках бесконечных возможностей, которым был когда-то… Чтобы снова воспринимать любящих родителей как должное… и не просыпаться ночью от кошмаров… и не стискивать днем зубы от оживающих наяву мучительных воспоминаний… и не проверять все время пространство за спиной… Обращаться к психологу, положенному ему по статусу "жертвы терроризма" (что за идиотское название, сами вы жертвы!) он не стал. Пить горстями таблетки и каждую неделю посещать мозгоправов – это не для него. Тем немногим окружающим, кто был в курсе его "приключений", Данька говорил, что он полном порядке. Он одолел несколько трудов по психологии, и однажды, в книжном клубе после презентации книги маститого спеца по экстремальным состояниям психики, Данька подошел к собиравшемуся уходить автору. Степенный очкастый бородач с интересом выслушал его, и, сперва кивком головы, а потом и словами подтвердил Данькины выводы. Да, по всем симптомам у него классический посттравматический синдром, к тому же отягченный промыванием мозгов. Конечно, можно сидеть на таблетках и посещать психоаналитика, но… Словом, если молодой человек сможет справиться со своим состоянием самостоятельно, то тем самым превратит свою психологическую травму в ресурс, практически неисчерпаемый источник энергии, ибо пережившего подобное в детстве и сумевшего выстоять, во взрослой жизни чем-либо сломить практически невозможно. Молодой человек не желает посетить наш научно-исследовательский институт и пройти пару тестов? Жаль, очень жаль…

За рецептами по самостоятельному превращению "психологической травмы" в "неисчерпаемый ресурс" Даньке далеко ходить не пришлось. Когда после возвращения он пришел в свою старую секцию на тренировку, похожий на невыспавшегося медведя мастер Уэда после первого же данькиного спарринга, оставил группу на старшего ученика, отвел Даньку в сторону и коротко, но ёмко обрисовал своё видение ситуации. По словам японца, то, что происходит с Данькой, он видел не впервые.

– Тебе ведь там где ты пробыл эти годы, приходилось драться каждый день? – без обиняков спросил Уэда.

– Когда как… – пробормотал с неохотой Данька. И добавил: – Если бы я до этого не учился у вас…

Японец жестом отмел все благодарности.

– Хорошо, что ты остался в живых. Я очень рад, что каратэ помогло тебе выжить. Но теперь твой путь стал очень узким. Большая часть тех, кто ходит в эту секцию редко применят свои знания на практике. И их жизненный выбор часто может быть размытым: ни добро – ни зло, что-то среднее… как теплая вода, текущая из-под крана, температуру которой можно отрегулировать. Для тебя же такого выбора больше не будет. – Уэда движением подбородка указал на сошедшиеся в центре татами фигуры в кимоно. – В отличие от этих детей твои глаза теперь широко открыты и ты уже просто не можешь не видеть, к чему в любой ситуации ведет твое действие или бездействие. Тебе доводилось там убивать? Мне не надо смотреть тебе в глаза, чтобы увидеть ответ. Я видел, что ты дерешься как воин. Я видел, как ты сдерживаешь себя, постоянно напоминая себе о том, что спарринг в зале это не бой всерьез. Это хорошо. Тебе девятнадцать, пять с лишним лет ты провел в аду, убивал там людей, которые пытались убить тебя, но при этом ты сам не стал плохим человеком. Это очень хорошо. Но самым лучшим для тебя будет помнить о том, что от того чтобы стать таким как они… те, кого ты убивал, тебя всегда будет отделять тончайшая грань. Тоньше волоса. Почти незаметная. Осознай ради кого и ради чего ты живешь. Это будет сдерживать тебя от необдуманных поступков.