Мак Шторм - Земля зомби. Вояж по области

Кузьмич перевел взгляд со страуса на меня и сдался:

– Ладно, ладно, ты выиграл спор, признаю. Хотя это очень обидно, я был уверен, что это трофеи этих охотников, гореть им в аду.

– Я уже думал, что ты сейчас скажешь: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок, ты мне больше не дружок». Хватит себе голову этим спором забивать, как будто корову проиграл. Всё равно вместе выигрыш разопьём.

– Ну, хоть это утешает. Сколько нам еще до этих ковбоев примерно ехать?

– Двадцать километров осталось. И смотри там такое не ляпни, а то посадят тебя на бешеного быка или что там у них за развлечения раньше были, уже не помню. Помню только, в фильмах у всех револьверы, ботинки с колесиками и обязательные драки, во время которых пианист оживляется и начинает играть бодрую музыку.

Все засмеялись, потом Витя заговорил:

– Я тут посмотрел, как эти граждане, которых мы убили, были вооружены.

Кузьмич не дал ему договорить и смеясь добавил:

– И записал их в буржуев и врагов народа? Стволы дорогие, значит это не рабочий класс, а проклятые капиталисты и угнетатели были, я угадал?

Витя посмотрел на бесцеремонно влезшего в разговор Кузьмича, злобно сверкнув очками, продолжил:

– Угадывать, равно как и думать, – это явно не твоё. Речь шла не о классовой принадлежности, если у них с собой такие игрушки, то что осталось на их базе? А этого мы никогда не узнаем благодаря, как раз, тому, что ты не думаешь, что говорить. Именно из-за твоих неосторожных слов, Берсерк своей кувалдой превратил голову пленницы в кровавую кашу. А нам теперь не узнать, где осталась их база и вещи.

Кузьмич от возмущения перестал дышать, с каждой секундой все больше выпучивая глаза. Казалось, еще чуть, и они выскочат. Потом, сделав глубокий вздох, он заорал:

– Ты, четырёхглазый, самым умным себя считаешь?! Тогда я тебе напомню одну маленькую деталь, которая, судя по всему, отразилась от твоей лысины и не попала в мозг! Именно благодаря мне эта перегидридная курица жила еще пятнадцать минут! Если бы я вас всех не упрашивал оставить одного для допроса, вы бы всех положили! И кто, по-твоему, её спас, накрыв своим телом, чтобы картавый не добил её выстрелом? Ты?!

Витя досадливо поморщился и проговорил:

– Кузьмич, ты вообще умеешь нормально разговаривать, как это принято в приличном обществе?

– Я много что могу, но не хочу! Что значит «приличное общество»? Это ты сейчас про лицемеров, которые раньше улыбались друг другу в глаза, а за спиной крыли матом? Я тогда пил настойку боярышника, и мне было хорошо. А сейчас вообще неважно, приличный ты или нет! Как думаешь, у кого сейчас больше шансов выжить, у того, кто закончил Гарвард и знает пять языков, или у кого есть жратва и оружие?

– При чём тут Гарвард? Человеком важно оставаться в любой ситуации, для этого и придуманы правила приличия.

Кузьмич громко засмеялся и полез за своей флягой. Сделав три мощных глотка, он мощно выдохнул, отчего угол лобового стекла с его стороны мгновенно запотел. Вытерев рот рукавом, он произнёс:

– Я считаю, правила для того и придуманы, чтобы их нарушать. Вот, например, скажи мне, какой дурак решил, что по выходным можно пить, а по будням, особенно с утра, неприлично?

– Видел я на заводе таких любителей с утра залить глаза. Бывало даже, что видел не целого человека, а то, что от него осталось после того, как его станок перемолол. Или утром, в автобусе, вдыхать алкогольное «амбре» от стоящего рядом алкаша, думаешь, приятно?

– Не знаю, я был по другую сторону, тем самым алкашом, и мне было просто охренительно. И вообще, ты достал быть таким правильным и нудным, хочешь, я тебе сейчас, в нарушение всех мыслимых правил и норм, в карман нассу? – пьяно произнес Кузьмич, изображая почти голливудскую улыбку, но, поскольку у него было во много меньше, чем тридцать два зуба, то получился, скорее, безумный оскал.

Витя, на всякий случай, отодвинулся подальше и замолчал. Я спросил у Кузьмича:

– Ты в туалет хочешь? Остановить машину?

– Это будет зер гуд, но это не обязательно, могу и Виктору в карман надудолить.

Зажав на рации клавишу, говорю:

– Артём, нужно сделать остановку, у нас тут Кузьмич грозит устроить потоп, если мы его не выпустим, прижимайся за нами на обочину. Приём.

– Пгинял, Кузьмич ссыкун, пагкуемая на обочине. – отозвалась рация голосом Артёма.

Я снизил скорость и направил автомобиль на обочину, второй броневик последовал моему примеру, остановился позади нас. Раз пошла такая пьянка, то я тоже схожу полью деревце. Судя по тому, что все повылазили из машин, не один я так подумал. Быстро сделав свои дела и выкурив по сигаретке, рассаживаемся по машинам и трогаемся.