Михаил Ланцов - Вождь. «Мы пойдем другим путем!»

Пять метров до контакта.

Четыре.

Три.

Два.

Рикша пересекает траверз Цудо.

Пошло движение. Полицейский вздрогнул и подался вперед, потянувшись руками к сабле.

Николай с удивлением заметил в передних рядах лейтенанта Ульянова, который напряженно смотрит куда-то в сторону и тянется к револьверу. Его голова непроизвольно начинает поворачиваться туда же. Интересно же. Чистое любопытство. И именно там он встречается со взглядом перекошенного от ярости лица японского полицейского.

…И тут голова бедолаги буквально лопается от попавшей в него тяжелой свинцовой пули калибра 10,67 мм. Да притом еще слегка надсеченной, из-за чего мягкий свинец раскрывается эффектным цветком.

– Цесаревич в опасности! – что есть силы кричит Ульянов, в несколько прыжков достигнув коляски Николая. Револьвер на изготовку. Стволом вверх. Спиной прикрывает коляску.

– Что случилось? – кричит по-немецки греческий принц Георгий, выскочивший из своей коляски, следовавшей второй.

– Нападение на Его Императорское Высочество! – отвечает ему Владимир также на немецком языке.

– Он… он хотел меня зарубить, – тихо произносит сильно побледневший Николай, также переходя на немецкий язык и кивая на практически обезглавленный труп.

В этот момент подбегает японский полицейский, ближайший в линии оцепления. Владимир мягким, плавным движением закрывает своим телом возможную линию атаки, отгораживая его от Цесаревича и перехватив револьвер двумя руками, направляя его на полицейского.

Тот отшатывается и отступает на несколько шагов.

Вид Владимира ну очень грозный и решительный. Настолько, что никто из полицейских даже не пытается приблизиться, отчетливо понимая – пристрелит без сожаления и сомнения. Холодный, жесткий взгляд выглядит подавляюще. Перед ним нет живых людей. Только мишени. Некоторые из них вооружены. Впрочем, весьма адекватно отреагировал и греческий принц. Быстро сориентировавшийся в обстановке, он подхватил саблю поверженного полицейского и занял позицию с другой стороны от Николая с ней на изготовку. Этакая круговая оборона.

Впрочем, такая ситуация продолжается очень недолго. Уже через пару минут прибежал японский чиновник, сопровождавший делегацию, и помог разрешить ситуацию. Владимира, само собой, сразу после этого оттеснила свита, резко раскудахтавшаяся. Ну и так далее. Однако…

– Оставьте нас, – произнес Николай, когда к нему в номер вечером того же дня пригласили лейтенанта Ульянова. – Владимир Ильич, я благодарен вам за спасение. Признаться, я не ожидал, что кто-то посмеет поднять руку на гостя…

– Это мой долг, Ваше Императорское Высочество, – коротко кивнул Владимир. Спокойный, уверенный, твердый взгляд. Никакого заискивания. Настолько, что Цесаревич внутренне хмыкнул. Подобное так разительно отличалось от той атмосферы, которую создает ему свита.

– Владимир Ильич, а как так оказалось, что вы были не в свите?

– Натуральная мистика, Ваше Императорское Высочество. Мне даже как-то неловко.

– Бросьте, – махнул он рукой. – Если эта мистика спасла мне жизнь, то что же в ней плохого? Мне ужасно любопытно. Никто в делегации ничего внятного сказать по этому поводу не смог. Мне даже показалось, что они не меньше меня удивлены.

– Все так, – улыбнулся Ульянов. – Что же до мистики, то у меня был сон, в котором я в детальных подробностях видел это покушение. Все было настолько реалистично, что мне стало не по себе. Но что же делать? Мне бы никто не поверил. Еще и на смех бы подняли. Вот я и решил воспользоваться обстановкой. Остаться в местечке было несложно. Я просто опоздал на пароход, задержавшись в одной лавке. Поэтому японец, приставленный ко мне, охотно согласился на предложение погулять по городу. А потом, идя вдоль будущего маршрута движения делегации, я увидел его…

– Того человека из сна?

– Да. Того самого, который бросился во сне на вас со своей саблей. Ну, я и решил, раз уж все так сходится, то я должен проконтролировать и не допустить трагедии.

– Удивительно… – покачал головой Николай…

В тот вечер им не дали возможности долго беседовать, но Владимир смог заинтересовать Цесаревича своей персоной. И весьма серьезно. Кроме того, в те годы вся Европа была охвачена повальным увлечением всякой мистикой. Знаменитые маги открыто путешествовали и пользовались интересом не только простой публики, но и высокородных персон. Поэтому такое проявление паранормальных способностей легло на весьма благодатную почву. И Николай стал уделять этому странному лейтенанту намного больше внимания и время от времени беседовать с ним в относительно спокойной обстановке.