Рустам Максимов - Рейдеры

– (Цензура), это же монорельсовый поезд, – невольно вырвалось у Руслана. – Нифига себе… Ну, и махина.

– Всё, стоп! Парни, мы никуда дальше не идём, пока не разберёмся с загадками, – скомандовал я, переходя на шаг. – Повторяю: пока мы сами во всём не разберёмся… Камиль, переведи этому чучелу, что если он далее намерен вешать нам лапшу на уши, то мы очень сильно разозлимся.

– Ну, и слава богу, – поморщившись от боли, произнёс капитан Барулин. – А то у меня на бегу подёргивает плечо.

Поставив носилки с ранеными на монорельс, мы присели у вагона, ожидая, какое решение примут серокожие. Воины столпились вокруг шаманов метрах в пятнадцати от поезда, поглядывая на нас, внимая словам своего аксакала. Кивнув мне, Руденко с Мышкиным взяли по факелу, заглянули в промежуток между вагоном и стеной туннеля и быстро вернулись обратно.

– Пройти можно, а вот носилки придётся протискивать, – доложил Марк. – И это не поезд, а всего лишь один вагон… Ага, перьеносный генералиссимус что-то придумал.

– Иржики не знают, чем вызвано землетрясение… Такое происходит впервые за сто двадцать семь лет, с тех пор, как они нашли входы в пирамиды и в подземелья под ними, – принялся переводить азербайджанец. – Этот туннель ведёт к ещё одной пирамиде, точно такой же, как эта… До неё можно дойти за один день, если идти очень быстро.

– Так… Первое: скажи «сэру индейцу», что мы никуда не пойдём, – прищурился я, изучая выражение лица старика. – Второе: мы хотим изучить здесь всё и вся, и чтобы нам никто не мешал… Третье: когда всё это закончится, он поведает нам историю своего народа.

– Иржики согласились с вашими условиями, – спустя пару минут перевёл Камиль. – Вождь спрашивает, что его воинам делать сейчас?

– Пусть дадут нам десяток факелов, а сами могут отдохнуть, – пожав плечами, я переглянулся с парнями. – Мы хотим осмотреть этот поезд, потом, скорее всего, двинем обратно.

Осмотр монорельса ничего нам не дал. Абсолютно ничего. Максимум, что мы сумели сделать – обошли эту махину со всех сторон, пытаясь найти какие-нибудь люки и двери, в надежде попасть внутрь. Ага, размечтались. Для начала горящие факелы не позволяли толком изучить некоторые участки обшивки, в которых угадывались утопленные внутрь обшивки двери и люки.

Судя по многочисленным вмятинам на бортах вагона, аборигены в течение долгих лет пытались разрешить аналогичную проблему, так и не преуспев с результатами. Впрочем, неудивительно – до изобретения автогена серокожим было как до луны пешим ходом. Колотить же молотками и каменюками по железу в надежде пробить дыру туземцы могли до скончания веков.

Потратив около двадцати минут ради удовлетворения собственного любопытства, мы вновь подхватили носилки с ранеными и потащились обратно в пирамиду. Иржики, похоже, жутко боялись возвращаться в вибрирующее подземелье, но старались не показывать своего страха. Странная вибрация, как быстро выяснилось, никуда не исчезла, но стала заметно слабее. Визуально мы не заметили никаких трещин в стенах и потолке, не говоря уже о завалах и об обвалах.

– Камиль, а спроси-ка у «сэра индейца», нет ли у них карты бункера? – осмотревшись по сторонам, я взял инициативу в свои руки. – Сколько здесь, к примеру, уровней?

– Подземелье имеет три уровня, мы находимся на среднем, – перевёл азербайджанец ответ вождя. – На нижнем уровне находится резервуар с какой-то странной водой, которую нельзя ни пить, ни использовать для купания. На верхнем уровне расположен восьмиугольный зал со светящимися стенами…

– Стоп. Светящиеся стены? – переспросил я, переглядываясь со своими парнями. – Камиль, пусть он немедленно отведёт нас на этот верхний уровень. Сдаётся мне, что там нас ждёт офигенный сюрприз.

Моя догадка оказалась верна – на верхнем уровне нас ожидал тот самый сюрприз, как оказалось, ставший сюрпризом и для самих аборигенов. Шагая по одному из двух наклонных пандусов шириной метров в десять каждый, мы поднялись в упомянутый восьмиугольный зал. Идущие впереди серокожие воины неожиданно замерли, словно статуи, и забормотали то ли молитвы, то ли заклинания.

– О, майн готт, – выпучив глаза, прошептал Нидеррайтер-старший.

– (Цензура), ибабутские тушканчики, – выразил свои эмоции Руслан.

– Голограмма, – спокойным тоном констатировал Марк. – Карта планеты.

Восьмиугольный зал оказался помещением размерами примерно тридцать на тридцать метров и высотой потолка метров семь. Стены этого помещения действительно светились каким-то внутренним матовым светом, что ли, во всяком случае, у меня создалось именно такое впечатление. Прямо же посередине зала в каком-то метре над полом висел большой голографический шар, этакий полупрозрачный глобус, отображавший карту мира, куда нас занесло провидение.