Ма. Лернер - Барабан бьет сбор

Ну, последнее положим вранье. И было что, давно выдохнулось. Магия вечно не живет. Год за три до войны на юге при вспашке выворотили камень, а за ним пещера и захоронения не то вождя, не то короля. Скелет и в прихожей еще двое слуг. Зарезанных, чтобы на том свете прислуживали. Всяких колечек, браслетов, чаш и блюд на три килограмма золота. И никаких заклятий.

– Огл-форт, – продолжала между тем Дина, – единственный на острове город, сохранивший полностью в целости без малейших изменений окружающую его могучую стену со сторожевыми башнями и окованными железом воротами. Все желающие могут прогуляться и осмотреть, как раньше выглядели подобные сооружения.

– Ага, – с удовольствием подтвердил Киран, – и за подъем с тебя слупят денежку. Не сильно великую, но развлечение отнюдь не бесплатное. Чинить они должны время о времени стены? Вот и собирают на ремонт. Якобы. Я лично следов деятельности каменщиков не заметил. Геула твоя где живет, снаружи или внутри стены?

– Как это? – не поняла сестра.

– Обыкновенно. Внутри места мало, давно все застроено, участок ох… огромные деньги стоит. Там старые семьи проживают, с серьезными капиталами. А кто пожиже или в последние десятилетия приехал снаружи строится, – выкладывал довольный возможностью что-то умное сказать по делу.

Недаром Стена слушал. Тот тогда еще мастер-сержант был и не считал зазорным с сослуживцами в бордель, в смысле на прогулку, вместе сходить. В кабак тоже. После муштровки и стрельбища нормальным мужчинам требуется отдохнуть в теплой и дружественной обстановке. А иногда и почесать кулаки о морды пехотинцев и кавалеристов.

– Нет, – произнес, вспоминая, – меня гораздо серьезнее впечатлили не старые развалины и не стены. Тоже невидаль – одна радость высота и поверху барьер, чтобы посетитель случайно не навернулся. Вот рыба – это другое дело. Мы все больше консервами перебиваемся или соленной, не самой лучшей, а в тамошнем порту, – Киран развел руками, не находя слов, – когда возвращаются вечером с уловом, одних серьезных кораблей свыше сотни, а есть еще баркасы под парусами и лодки на веслах. Ну эти в основном для себя стараются, а вот остальные начинают разгрузку огромного количества рыбы. Груды. Сотни людей занимаются сортировкой и буквально тут же, чуть в стороне на специальных столах, разделкой. В восемь утра все подготовлено для торговли. Два часа оптовые покупатели разбирают улов, его загружают в ящиках со льдом в вагоны и развозят по всей Патре. Считается – это отборная рыба. Что похуже продают снижая цену, пока не обнаружится готовый взять очередную партию покупатель.

Он увлекся и не замечал, с каким интересом смотрят на него брат с сестрой. После подобных красочных рассказов и рвутся мир посмотреть. Вообще его прорвало с повествованием о прошлом и другой жизни чуть ли не в первой. Про войну желания хвастаться не возникало, а о чем еще говорить? Оказывается, есть о чем.

– Это чаще всего идет на консервные заводы и в мелкие лавочки. Совсем паршивое поступает на прилавки прямо здесь для местных жителей. Не все ж рыбаки. И то, что у них считается мелочью или не кондицией, в таких районах как у нас моментально расхватает. Всем находится возможность заработать. И оптовым покупателям, и мелким лавочникам, и рыбак, и коптильщикам, и девушкам, пластующим рыбу. А труд совсем не легкий, это тебе не на ключе точки и тире выбивать. Огромный нож, скользкая рыба, вечные порезы. Но это все ерунда! – закончил решительно.

– Вы неоднократно видели огромные многотысячные стаи птиц на равнине.

Зяблики, вороны, скворцы… да мало ли! По сравнению с закрывающими небо стаями чаек – пустое место. Я такого никогда ни раньше, ни позже не встречал. Они давно выучили время разделки и куда выбрасывают лишнее. Тучами облепливают свалки и орут. Злобные, противные и не поют, как положено птицам, а каркают очень неприятно. Наверное, не жри они всю эту требуху, воняло бы во сто крат больше и болезни появились бы, но неприятно. Хуже любого падальщика.

– А почему Геула ничего такого не рассказывает?

– Ты с ней много про овец, – усмехаясь, поинтересовался Киран, – делишься? Для нас обычная жизнь. Вон – пасутся. И вчера и сегодня, и завтра продолжат. А для нее коптильный цех и рыболовецкие баркасы наверняка сплошная обыденность. Вон в Натмуке рыбный рынок – удивительное зрелище. Он огромен и можно купить свежую рыбу любых видов, крабов, раков, моллюсков. Есть зал со свежевыловленными тунцами весом за сотню кило. Посмотришь – обалдеешь. Лежат длиннейшими ровными рядами уже выпотрошенные. А аукцион начинается ровно в пять. Деньги там крутятся огромные и места для торговли обходятся недешево.