Дмитрий Акулич - Хижина

В тот пасмурный день, парень лишь на несколько минут заехал в отчий дом. Он не заходил вовнутрь, а задумчиво постоял у крылечка. Алесь тихо дышал и глядел на могучий дуб, что неподвижно держал на себе детские качели. Смотрел на вершины хвойного леса. Это место вытягивало из него лучшие воспоминания. Он посмотрел на землю, грустными глазами поводил вокруг себя. Вспоминал, как он был слишком мал, когда его впервые привезли сюда. Как раз в год, в детстве, он проводил время с дедом Николаем. Алесь затосковал, вмиг исчезли яркие краски тех воспоминаний. Теперь же он остался одиноким взрослым мальчиком без семьи. Лицо Алеся сделалось замкнутым и печальным. Он больше не мог здесь находиться. В тот час парень сел в машину, со злобой и болью в душе, разочаровано покинул семейный участок.

Спустя только год, утратив всякую надежду, Алесь возвращается в хижину. Прохладным утром, двадцатишестилетний Алесь, проезжая по слегка позеленелой лесной дороге на черном внедорожнике, чувствовал себя спокойно и уверено. Светловолосый парень ехал откуда-то из юга, чтобы сровнять проклятую хижину с землей и освободить свои дурные мысли. Все это время он был надломлен, винил во всех исчезновениях этот дом, который теперь напоминает ему больше о плохом, нежели о хорошем.

По приезду широкоплечий Алесь звонком оповестил шерифа о прекращении всяческих розыскных работ и что он готов смириться с тем, что произошло с его семьей. Батюк после телефонного разговора, приехал лично к старой хижине. Он припарковал свой штатный автомобиль рядом с огромным деревом.

На дубе слабо держались оранжевые прошлогодние последние листья, которые пережили холодные зимние дни. Ветер медленно качал их, а ветви, неспешно отпускали волнистые листья на машину. Дуб будто не хотел прощаться с прошлым, оставляя одну молодую ветвь с прожитой листвой.

Поярче стало светить солнце, день обещал быть по-весеннему теплым. Шериф встретил коротко стриженого светловолосого парня у крыльца дома, взглянул на его гладковыбритое круглое лицо обыденным взглядом. Парень стоял у дома в черном пальто, серых штанах и в черных туфлях. Сын ученого был невысоким, имел средний рост и плотное телосложение. Алесь присел на ступеньки и не прошло и минуты, как к нему подсел сорокашестилетний Батюк. Они переглянулись.

– Невозможно поверить…столько времени прошло… – чуть слышно сказал шериф, поглаживая свои густые каштановые усищи. – Я понимаю, что ты чувствуешь…но я тебя призываю не падать духом.

Алесь смотрел на шумный лес широкими отцовскими глазами. Он слегка облизал свои сухие тонкие губы и произнес:

– Да разве здесь успокоишься…?! Сначала пропадает дед, затем мама умирает в авиакатастрофе, после отец исчезает, а к финалу жена подает на развод… Не такой я жизни хотел. Проклятье какое-то, – опустил голову Алесь. – Хоть бы что-то хорошее произошло. Но нет уж. Чует мое сердце, что этим всем не закончиться…

Батюк снял фуражку, освободил свою почти лысую голову и поддержал разговор:

– Эх, пора тебе, парень, взять себя в руки и начать жизнь по-новому… Ну, снесешь ты хижину, а дальше что? Ты давай, не сходи с ума. Хотя бы попытайся жить…просто жить, а не мучать себя, убивать себя горькими воспоминаниями. Поверь мне… Я потерял дочь, ей было десять…знаешь, что я понял? Что своим горем я не верну ее, а лишь только расстрою ее, если она смотрит на меня с неба…и себя. Каким бы она хотела видеть своего папу? Точно не проклинающим жизнь. Некоторые вещи мы не в силах изменить или исправить. Чтобы ты не делал, ты все равно теряешь то, что тебе дорого… Тебе лишь остается жить с болью, которую невозможно заглушить, ее лишь можно приглушить…оставив в сердце и в памяти. Продолжай жить, Алесь… Ты еще молод, еще не раз успеешь сделать что-то хорошее, – в светлых глазах шерифа было заметно, каким он был по-настоящему чувствительным человеком в душе.

Батюк замолчал и взглянул на фуражку. Затем он встал, неравнодушно посмотрел на грустного Алеся и отошел к машине. Целый день был разбит.

Парень поднял глаза, посмотрел вперед скомканным взглядом на мужчину в униформе, который возвращал фуражку на голову. Поднимая правую руку с головным убором вверх, рукав слегка сполз и Алесь заметил на внутренней стороне запястья шерифа татуировку – небольшой черный треугольник. Затем парень отвел свой взгляд на его машину. Батюк заговорил:

– Ах, да… Если все же будешь рушить здесь все и не захочешь оставлять себе стол, я бы хотел его забрать. Хорошо? Позвони, если захочешь оставить мне стол, – воскликнул шериф, садясь в автомобиль, пытаясь разрядить неприятную обстановку.