Ма. Лернер - Барабан бьет атаку

– Мне-то какое дело, – пожав плечами, удивился Шаманов, – выдавать без прямого согласия не станем. Можно обеспечить встречи с представителями вашего командования. Пусть убедятся – насильно никого не держим. Все?

Генерал подумал и развел руками.

– Камов! – скомандовал Шаманов.

Тот поднялся, не переспрашивая, и вышел в приемную, забрав исписанные листки.

– Сейчас отредактирует, напечатает в двух экземплярах и принесет на подпись. Минут десять займет. Потом вас проводят до постов.

– Оно того стоило? – спросил после паузы Рудов, наваливаясь на стол и глядя генералу в глаза. – Крови десятков тысяч людей, многих тысяч погибших и потерявших годами копимое имущество. Ненависти, родившейся среди соседей? Мы все равно получили желаемое. Свободу!

– Перестань Лайс, – сказал Шаманов, морщась. – Какие причины цепляться к господину Бакли. Военные делают лишь то, что приказывают политики. Они не имеют права выбирать и раздумывать правильно или нет происходящее.

– Да? – изумился Рудов. – И в Баллине тоже? Военный мятеж чьи-то фантазии?

– Какой любопытный предмет для обсуждения, – неожиданно встрял юрист. – А ведь надо официально зафиксировать в Конституции запрет для состоящих в армии офицеров заниматься политикой, не запрещая им голосовать. Интереснейшая дилемма получается.

Лица всех присутствующих лигистов одновременно исказились гримасой. Разговоры о законах и тонкости их толкования им всем давно в печенках сидели.

Бендинг откашлялся и Стен радостно сказал:

– Да? Говори майор, мы сейчас без чинов.

– Идет война, – он поправился, – ну пусть шла. А здесь собрались совсем не военные. Ну, в большинстве. Люди не в форме. Как-то странно смотрится. Шаманов политик, не офицер? Поэтому и звания с наградами не имеет?

– Любая война когда-нибудь кончается, – ответил без раздумий Стен. Чувствовалось, вопрос не стал неожиданным. – Страна и народ остаются. Национальная Лига никогда не ставила себе задачу брать власть вооруженным путем. Но если государственная власть ведет народ к обнищанию, причем специально, он имеет право бунтовать. Других вариантов ему не оставили. В легальных методах обратить на себя и собственные нужды королевские власти патранам отказали.

Сказано было с нажимом.

– И как на это не смотреть, но я всеми признанный глава восставшего населения острова Патра. А вручать самому себе звания и ордена глупо. Смеяться станут. Власть, над которой смеются, долго не продержится.

Он сделал паузу и сообщил:

– Вот господин Крохин, безусловно, заслужил орден «За Победу». Талантливая разработка всех оперативных планов и соображений в должности начальника штаба НА, приведшие к крупнейшим успехам в борьбе с врагом.

Крохин неожиданно для Бакли покраснел, как девица, получившая комплимент. Майора это не заинтересовало. Его тянуло разобраться.

– Власть должны бояться? – под неодобрительным взглядом генерала, не понимающего к чему это, продолжал Бендинг настойчиво.

– Ее должны уважать. Невозможно проводить любые реформы, менять законы и правила и при этом не задевать большие группы людей. Недовольные будут всегда. Поэтому кроме силы и государственного аппарата неплохо бы иметь авторитет. Чтобы убедить людей. А заодно и показать правильность действий. Пусть не сразу, но через не слишком далекий промежуток времени население должно убедиться в улучшении положения. Не для всех – это невозможно. Для большинства. Иначе не поможет и армия.

– Чтобы выделившиеся из толпы люди не совершили, – снова встрял юрист, – к ним никогда общество не отнесется справедливо. Великие свершения неминуемо оплачиваются ценой лишений, страданий и крови. Честный приговор возможен исключительно после смерти.

– И то в сравнении с пришедшими позже, – пробурчал Шаманов. – Всегда кажется, раньше было лучше. А я так скажу: у любого действия или бездействия имеется последствие. Я предпочитаю идти вперед и создавать новую историю, чем читать о ней. А что напишут в некрологе после смерти, меня как-то мало волнует. Судить поступки станет Бог и я по приговору точно узнаю: прав был или нет.

– Какого Мрака! – с возмущением сказала Фиона, поднимая голову. – Ночью мы можем побыть наедине?

– К сожалению, – садясь на кровати, пробормотал Стен, – это издержки моего положения. Да! – крикнул, на повторный настойчивый стук в дверь, – сейчас.

– Ты король или нет? Пошли их всех в Холод.