Станислав Сергеев: Товарищ жандарм

Хлоп! Хлоп! Хлоп! Выстрелы напоминали хлопки в ладоши, но Николай, к своему изумлению и восторгу, увидел, как охраняющие их поляки один за другим падают на пол, обливаясь кровью. В голове за несколько мгновений, равных двум-трем ударам сердца, пролетели мысли о спасении, ниспосланном на его горячие молитвы. В соседнем окне появился второй такой же человек, с необычным ружьем в руках. Один из поляков, прятавшийся за тетушкой Марией, выхватил пистолет и выстрелил в появившегося пятнистого рыцаря. Тот, получив пулю в грудь, отлетел обратно и повис на веревке, застонал, но не перестал двигаться и стал пробовать снова вернуться в комнату.

Хлоп! И поляк упал на пол, получив последнюю пулю от первого «рыцаря», который тут же закричал:

– Все на пол! Быстро под стол!

Но самое интересное было в том, что батюшка не удивился, и во все горло гаркнул на своих детей:

– Под стол!

Дети, перепуганные стрельбой и криками, быстро спрятались под столом. Над головой снова раздались выстрелы и пара взрывов, когда кто-то схватил Николая за ногу и вытянул из-под стола. Он сначала попробовал вырваться и укусить обидчика, но это оказался обычный матрос, с пистолетом за поясом, с серьгой в ухе. Он мозолистыми руками подхватил внука императора, прижал его к груди, окатив запахом лука и дешевого табака, и, не раздумывая, выпрыгнул в окно.

Там они упали на натянутую парусину, раз подпрыгнули, и тут же их стащили на землю, и Николая уже подхватил другой человек, но тоже матрос; снова прижав к груди и прикрывая своим телом, бегом бросился прочь от опасного дома, где вовсю слышалась стрельба и взрывы.

Уже потом, когда все это закончилось и заговорщики были уничтожены, а отец лично на руках из дворца вынес беременную супругу, их всех осмотрели лучшие врачи и девушка, которую все уважительно называли – госпожа санинструктор Станкевич, он наконец-то увидел легендарного капитана Осташева с солдатами специального отряда, освобождавшего заложников. Он стоял в стороне от бегающих и создающих видимость служебного рвения придворных и беседовал с дедом – императором, отцом и генералом Дубельтом. Они все были такими же, как и в первый раз, когда Николай увидел тогда в окне главного из них, идущего на штурм, – пятнистая форма, шлемы, необычная амуниция и оружие, высокие ботинки, лица, измазанные зеленой краской в тон к форме – и выглядели не просто грозно, они выглядели несокрушимо и на фоне гвардейских мундиров, к которым Николай привык с детства, эти люди в своих пятнистых нарядах напоминали леопардов, охотящихся среди павлинов.

Именно тогда маленький мальчик, а в будущем грозный император Николай II дал себе слово, что он рано или поздно наденет эту форму и будет так же освобождать и спасать русских людей.

Намного позже, будучи капитаном войск быстрого реагирования Департамента имперской безопасности Российской империи, пройдя через горнило кровавой Североамериканской кампании, когда под руководством легендарного генерала Осташева горстка спеназовцев сумела отстоять богатейшие золотом, нефтью, металлами земли Аляски, когда, будучи майором, уже под командованием генерал-полковника Оргулова участвовал в дерзком ночном штурме дворцового комплекса османского султана и прибивал русский щит на врата Царьграда, он вспоминал тот первый день знакомства с этими необычными людьми.

Возложив на себя все бремя управления империей после смерти отца, императора Александра II, он наконец-то узнал, что значит фраза, которую так часто повторял его отец: «Ипатиевский подвал», и Николай содрогнулся от той участи, которая была уготована его Родине.

Когда-то нас было три товарища, мы были молоды, полны сил и с оптимизмом смотрели в будущее. Мы служили в Севастопольском горвоенкомате и, благодаря тому, что были одногодками, быстро нашли общий язык и впоследствии сдружились. Компания молодежи нашей части была немаленькая, но со временем люди приходили, уходили, но наша тройка оставалась неизменной. Горвоенкомат расформировали, и после этого каждый пошел по своему пути, делая карьеру. Но, тем не менее, отношения мы поддерживали и по возможности помогали друг другу. Намного позже, когда уже снял погоны и занимался бизнесом, удивлялся тому, что я, в общем-то, не пьющий человек, мог расслабиться только в компании своих военных друзей, а вот с бизнес-партнерами такого позволить себе не мог. Поэтому нашу дружбу ценил как что-то светлое, доброе, как воспоминание о юности, когда все было просто и понятно. Наши пути разошлись: Мишка Логинов перевелся в военный комиссариат Автономной республики Крым в Симферополе, откуда по-тихому перебрался в республиканское управление СБУ и остался служить в столице Крыма. Димка Березин после расформирования нашего военкомата перевелся в штаб ВМСУ и через некоторое время транзитом через разведуправление флота перевелся в Киев в главное управление разведки ГШ МО Украины. Я, Александр Звонарев, тоже не сидел на месте и после кучи различных проверок перевелся в управление военной контрразведки СБУ в Севастополе. Работа была интересная, но для личной жизни совершенно не оставляла времени, хотя на ближайшие несколько месяцев у меня планировалась свадьба. Ленка оказалась девушкой с норовом, но курс прокладывала четко, и я, подняв лапки, ждал марша Мендельсона. Все было вполне неплохо, и будущее мое виделось светлым и безоблачным.