Василий Бурцев - Ленинский. Неизбежность бури.

– Леша, ты проголодался? Как ты думаешь, он хорошо прожарился? – раздался задорный голос супруги. Она и без него прекрасно понимала состояние готовности блюда, однако хотела привлечь внимание супруга к себе.

– М-м-м, пахнет вкусно! – Алексей почувствовал, что очень сильно проголодался, как будто не ел целую вечность. В животе заурчало, он хотел было ответить, что очень голоден, но, повернувшись к жене лицом опешил, слова застряли в горле. В нос ударил запах свежей крови вперемешку с запахом паленого мяса.

На противне, который жена держала в руках и мило улыбалась, лежала и парила голова прапорщика Арстанбаева, в глазах застыл животный страх, они смотрели прямо на него.

– Папа, хочешь чаю? – отозвалась дочь из-за спины грубым, чужим, словно растянутым на звуковой дорожке голосом.

Он повернулся к дочери и был прикован взглядом серых глаз, жуть холодком пробежала вдоль спины.

– ПАПА! – словно многократно усиленный мегафоном, голос дочери ударил его по барабанным перепонкам. Алексей зажал руками уши, зажмурил глаза. Его замутило, пустой желудок так и норовил вывернуться наизнанку.

Справившись со спазмом желудка и открыв глаза, Зорин увидел, что оказался в своей квартире, но в тот день, когда мир рухнул. Разбитые, осыпавшиеся стены и перекрытия, зарева пожаров, истошные крики. Алексея снова скрутил спазм, он упал на колени и вдруг провалился вниз, полетел сквозь все этажи, отчаянно махая руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Вдруг он увидел далеко внизу скрюченное тело, распластавшееся возле окна, как сломанная кукла. Рядом разгорался пожар, тело прапорщика начало гореть. Со всего маха он рухнул… в свое тело и…

Вздрогнул. Голову яркой молнией пронзила сильная боль. Зорин застонал и попытался перевернуться на спину, но не смог. Изувеченное тело прапорщика навалилось на него мертвым грузом.

Его все же вырвало. Желчью.

Еще какое-то время он пролежал в темноте, глубоко хватая воздух и прислушиваясь. В горле першило, вызывая приступы кашля, на языке противный привкус горечи. Стояла тишина.

Отлежавшись и немного придя в себя, Алексей спихнул с себя труп прапорщика и отполз к стене. Опираясь на нее спиной, присел. Пнул оказавшийся под ногами и слетевший с головы во время взрыва смятый в бесполезную железку фонарь.

Губы обсохли, хотелось пить. Сколько же он тут пролежал?

Отсоединив от пояса фляжку, Зорин прильнул к ее горлышку, делая большие жадные глотки, останавливаясь только для того, чтобы отдышаться. Осушив ее, вернул на пояс. Отсоединил фляжку от пояса прапорщика и, отпив еще немного, произнес одними губами:

– За тебя, друг. Спасибо тебе!

Отдохнув еще немного, Алексей поднялся. За окном клубился туман. Так вот отчего в горле першит и горько! Быстро нацепив противогаз и нащупав в темноте винторез, Зорин шатающейся походкой побрел по коридору, то и дело спотыкаясь о валявшийся мусор и натыкаясь на стены.

В противоположном конце коридора он нашел тело Сазанова, изрешеченное пулями. Половины лица у него не было, лишь сплошное кровавое месиво. Все пространство вокруг изрыто глубокими канавками от пуль, на полу лужа крови. Застали врасплох. Обошли сзади по коридору, отрезали пути к отступлению. Как мышь загнали в угол. Спи спокойно, брат.

У генератора обнаружил тела Ворона и Шнура. По колото-резаным следам на трупах стало понятно, что их тоже застали врасплох и перерезали как скотину. Даже оружие не забрали. Разрядив автоматы и закинув боеприпасы в рюкзак, командир двинулся дальше.

В последнюю очередь он зашел в серверную, где оставил Андрея Сахарова. Поводя фонарем, он увидел посеченную осколками от взрыва гранаты, оплавленную панель приборов со сквозными отверстиями от пуль в пульте управления.

Неожиданно в углу, заваленном всяким хламом, раздался тихий стон и слабая возня. Алексей тут же подскочил, раскидывая все, что попадется под руки.

Под завалом оказался техник. Он был очень бледен, потерял много крови. Держась обеими руками за живот, исходил крупной дрожью.

– Сейчас, Андрюха, сейчас! – Алексей кинулся к нему, приподнял голову, положив себе на колено.

– Воды… – простонал Сахаров.

Зорин прислонил горлышко фляжки к губам, но вода, попадая на них, просто стекала с подбородка. Тогда он оттянул нижнюю губу и влил в рот немного жидкости. Сахаров закашлялся. Разрывая зубами перевязочные пакеты, извлеченные из кармашка разгрузки, Алексей принялся прижимать бинты к ране…