Дмитрий Светлов - Командир разведотряда. Последний бой

– Отвезём, – на английском подтвердил Лунь.

Бронепоезд тронулся в обратную сторону, а Олегу пришлось возвращаться на бронедрезину. Назначение не хуже любого другого, но обилие трупов вызывало неприятные ощущения. Одного из капитанов забрали, прислав вместо него разведчика, которого за излишнюю разговорчивость пришлось посадить наблюдателем в башню.

Не прошло и двадцати минут, и бронепоезд остановился на полустанке. Седоусый венгр о чём-то переговорил с Лунем, затем зашёл в дрезину и провёл инструктаж по управлению, сделав особый упор на действия при перегреве двигателя. Затем пришёл ещё один железнодорожник и сам по маневровым путям вывел дрезину перед бронепоездом, а прощаясь, по-русски пожелал победы.

Отсюда до блокирующих словацких повстанцев немецких войск всего сорок километров. Лунь особо предупредил, что силы у перевалов собраны немалые. Дело не в партизанах, хотя воевали они храбро. Фюрера страшил прорыв Красной Армии, который неизбежно приведёт к падению Вены с последующим выходом на юг Германии. Подобная операция закончится быстрым крахом Третьего рейха.

С полустанка бронепоезд выехал на мост через Дунай, который оказался совсем не голубым, а шириной уступал Неве. Мимо мелькнули домики маленького города, после которого начался затяжной подъём. Вот тут-то и пригодился пройденный инструктаж, двигатель начал перегреваться, и пришлось запустить насос дополнительного бачка охлаждающей воды.

– Тормози. Дальше пойдёшь пешком. – Неожиданный приказ заставил с подозрением посмотреть на радиостанцию.

Лунь повторил, и Олег начал переодеваться в советскую форму. Мало кто знает, что камуфляж «Леший» с накидкой на лицо перенят у японцев. Именно их разведка во время событий на Халхин-Голе использовала столь оригинальную маскировку. До прихода Луня он успел натянуть на сапоги лохматые чуни и встретил командира со снайперской винтовкой в руке.

– Молодец, оперативно переоделся, спрыгивай на полотно, и оба слушайте боевой приказ.

– Мы в паре? – недовольно спросил Тихоня.

– Через три километра вверх по склону увидите позицию тяжёлой артиллерии. Минировать откатники с активацией на неизвлекаемость.

Оба разведчика непроизвольно поморщились. Ход чеки капсюльного ударника всего четыре миллиметра, если слабо привязать заряд, то возможен самоподрыв.

– Мы работаем в паре? – Тихоня повторил вопрос.

– На взрывателях ставите сорок минут и расходитесь, Студенту левый холм, Тихоне правый.

– Где находятся казармы артиллеристов? – поинтересовался Олег.

– В полукилометре от позиций, ближе нельзя, сам понимаешь, – ответил Лунь.

Ближе действительно нельзя, иначе разлёт снарядов ответного огня накроет лагерь, что равносильно уничтожению батареи. Потерю казарм со столовой можно перетерпеть, но кроме них в лагере находится штаб с комнатой управления. Это в кино офицер бодро командует наводчику, по жизни ПУАО [50]находятся в штабе, а данные передаются к орудиям по телефону.

Когда Лунь закончил, оба разведчика озадаченно молчали. Прорыв бронепоезда виделся очень непростой операцией с множеством неизвестных. Во-первых, на повороте к перевалу отходит ветка к шахтам, и где-то там стоит штурмовой бронепоезд Panzerlok BP044 «Тильзит». Во-вторых, на самом перевале укрыты четыре «тигра», а линия обороны в долине усилена двумя двухэтажными ДОТами с эрликонами наверху. Им приказывалось всё это заминировать, после чего бежать шесть километров до позиций повстанцев. И это в дневное время!

Сейчас Вермахт не может похвастаться моральным духом и выучкой солдат, но подбрюшье Третьего рейха защищают лучшие из лучших. Фюрер уверен, что летнее наступление Красной Армии начнётся здесь, на юге, а советская разведка подпитывает заблуждение грандиозной радиоигрой. На юг перебросили радистов всех танковых армий до батальонного уровня, где они занялись интенсивным радиообменом. Но это лирика, а Олегу надо преодолеть минные поля с пулемётами за спиной, и он потребовал:

– Отдайте нам обоих танкистов.

– Танкистов? Зачем? – удивился Лунь.

– На первом этапе используем в качестве носильщиков, а затем в долине покрошим «тиграми» передовую линию.

Командир ненадолго задумался и согласился:

– Ты прав, танк сложный в управлении, кого ни попадя механиком-водителем не посадишь.

– В Рейхе даже опытных танкистов переучивают три месяца, – поддакнул Тихоня.

– Ладно, – согласился Лунь, – мы пришли не воевать, а прорываться. Мне хватит двух башен, за вами разгром передовой линии.