Дмитрий Силлов - Закон затона

А жрать, кстати, хотелось. Не есть, а именно жрать! Во время войны, из которой меня выбросил сюда Монумент, нормально покушать удавалось урывками, а вот беготни было много. Так что на тушенку я набросился как оголодавший троглодит на мамонтятину.

К счастью, в СССР при производстве армейских консервов металла не жалели. Стенки толстые – еле вскрыл тупым ножом, протянутым теткой, – так что содержимое оказалось вполне пригодным к употреблению. Жира мало, мяса много – что еще надо для сталкерского счастья? Хозяйка вдобавок хлеба принесла – серого, немного пахнущего плесенью, но относительно свежего. Впрочем, другого в Зоне и не бывает. Интересно, кто его печет и из чего после того, как я Пекаря завалил? Или то не настоящий Пекарь был, а мутант, сожравший настоящего… Впрочем, о чем это я? Какая разница, откуда жратва, если тебе еще ко всему этому великолепию свежей воды принесли, а во вторую эмалированную кружку едко-зеленого самогона налили доверху?

Вода оказалась на редкость вкусной – может, потому, что в ней будто маленькие искры порой проскакивали? А самогон я отхлебнул, чтоб хозяйку не обидеть, но допивать не стал. Жестокое пойло, продрало от горла до желудка хуже чистого спирта. Но при этом в голову шибануло конкретно, но не пьяной дурью, а энергией – захотелось не поспать после сытной еды, а бежать куда-то, ломать что-то – неважно что, лишь бы кураж выплеснуть…

– А я так и поняла, что наш ты, – кивнула тетка. – Сначала засомневалась, когда ты рагу не захотел есть, теперь же уверена, что ты Васеньку вызволишь. Обычный хомо не смог бы, а ты сможешь.

– И как же ты это поняла? – поинтересовался я, отваливаясь от стола.

– По воде и самогону, – усмехнулась тетка. – Обычных хомо от них крючит, а тебе, полумутанту, в жилу пошло.

Сказала – и пошла в темный угол, откуда сразу же вернулась, неся в руках старую двустволку.

– Нехорошо на такое дело без оружия ходить, – произнесла она, протягивая мне практически антикварное ружье. – Так оно всяко сподручнее будет. У кого есть гладкий ствол, тот всегда себе нарезной добудет.

Я фразу оценил. Тетка была не так проста и безобидна, как казалась с виду, но это и понятно – по-другому слабому в Зоне и не выжить. Кто-то из головорезов ограбит безответную с виду жертву, развернется да пойдет себе искать другую поживу – тут ему из двустволки и прилетит в затылок прощальный привет крупной дробью. А потому что нечего на беззащитных нападать!

Помимо ружья желтоглазая принесла коробку с патронами двенадцатого калибра и ворох одежды, пованивающей сыростью и чужим по`том. Ну, я бродяга непривередливый и практичный, понимающий, что в Зоне выделяться из общего фона – значит привлекать лишнее внимание. Потому синее галифе офицера НКВД я сменил на толстые тренировочные штаны с пузырями на коленях, а гимнастерку со «шпалами» на толстовку с капюшоном. После чего глянул в треснутое, засиженное мухами зеркало – и хмыкнул. Типичный нищий сталкер-одиночка в трениках, заправленных в сапоги. Или же начинающий бандит, еще не разжившийся правильным шмотом и годной волыной. В целях маскировки – самое то, что нужно.

Еще тетка дала холщовый заплечный мешок, в который сунула полбуханки хлеба, три консервы и флягу с водой.

– Спасибо, мать, – кивнул я, закидывая ружье за плечо. Пора было выдвигаться.

– Тебе спасибо, что помочь вызвался, – всхлипнула тетка, вновь пустив слезу.

Понятное дело, не верила она в то, что у меня что-то получится. Но надеялась на чудо. На которое я и сам не особо рассчитывал, но знал, что сделаю все возможное.

А может, и невозможное тоже…

Эти места я знал не особо хорошо, но был в курсе, что если идти вдоль реки Припять, держа ее по левую руку, то рано или поздно выйдешь к затону. И в какую сторону двигаться, вопросов не было – ориентиром служили вышки стадиона «Авангард». Они маячили справа, над корявым, мутировавшим лесом, за которым лежал город – тезка одноименной реки.

В город соваться точно не хотелось – еще свежи были воспоминания о том, как лихие бойцы группировки «Борг» заставляли меня драться на арене, а после пытались повесить. Ну и напутственное слово их генерала я хорошо запомнил, мол, лучше не попадайся нам больше, сталкер, если жить хочешь.

Не то чтобы я очень жить хотел, но смерть в петле меня точно не прельщала, потому я покруче забрал влево, шагая чуть ли не по берегу Припяти, что само по себе небезопасно – здесь порой катается всякое отребье на моторных лодках, стреляя во все, что движется по берегу. Но тут выбор был небольшой, и из двух зол я выбрал меньшее.