Антон Боровицкий - Трудно быть «дьяволом»

Я категорически не желал быть офицером. Сама идея о жёсткой, армейской муштре вызывала откровенную неприязнь. Капитан настаивал, перепробовав на мне за короткое время весь арсенал психологических трюков. Я не поддавался, и в какой-то момент он махнул на меня рукой, переключившись на других кандидатов. Я вздохнул с облегчением и начал изучать возможность поступления на инженерно-строительный. Меня влекла идея возведения новых куполов в марсианских пустынях, и я был уверен, что смогу принести на этом поприще немало пользы.

Все изменил случай. В тот день я проходил мимо двери кабинета надоевшего мне капитана, когда он окликнул меня. Я нехотя зашёл. У него был гость, пожилой, усатый майор в форме десантных войск ещё старого, земного образца. На столе стояла бутылка чего-то крепкого, уже слегка начатая.

– Вот, полюбуйся, – кивнул на меня капитан. – Все зубы о него обломал.

Майор молча осмотрел меня и хмыкнул. Я опустил взгляд, мне почему-то стало неловко.

– Крепкий орешек, значит? – спросил он наконец.

Я упрямо молчал.

– Эх, какой солдат бы получился. Но, видать, не судьба, послужишь Родине на другом фронте. Ладно, бывай. Завтра отчаливаю, всех, кого хотел, я забрал, – слегка заплетающимся языком сказал капитан. – Молодец, упрямый. Уважаю!

– Прям как мы в молодости, – поддакнул майор.

И внезапно протянул мне руку. И капитан тоже протянул. С горящими ушами я выдержал два крепких рукопожатия и уже собрался уходить, как снаружи внезапно послышались крики, а потом что-то со свистом влетело в окно и врубилось в стену чуть повыше дверного косяка.

Прежде чем я успел что-то сообразить, майор столкнул меня с табуретки и мягко упал рядом. У стены напротив залёг капитан. Я ничего не понимал. Крики приблизились.

– Курт? – обратился к другу протрезвевший капитан, расстёгивая кобуру.

– Бьют из импульсного, – будничным голосом сообщил майор. – Земным тут делать нечего, все бы уже на ушах стояли. Думаю, бывшие наши, из лоялистов. Другим такие пушки взять неоткуда. Вот твари!

Я начал осознавать ужас происходящего. Лоялистами называли бывших солдат и офицеров Содружества, пытавшимися использовать тактику террора для борьбы с народной властью. После недавней волны арестов они сильно ослабели и вполне были способны на последний, подлый теракт. А что подходит лучше в качестве цели, чем первая городская спецшкола, символ произошедших перемен?

– Надо вызвать милицию, – сипло прошептал я.

– Наверняка уже вызвали, – отозвался капитан. – И наверняка они не успеют. Сейчас эти уроды поднимутся наверх, вломятся в учительскую и устроят кровавую баню. Картинка для журналюг будет знатная.

Внутри меня всё оборвалось. Я не мог допустить, чтобы ОНИ растоптали мой дом, расстреляли друзей и убили учительницу Марту, к которой я привязался как к родной матери. Страх уступил место холодной, звериной ненависти.

Внизу послышались звуки ударов. Пересекшие центральный сквер бандиты ломились в центральный вход, расположенный под нашим окном. Я потянулся к проёму, чтобы посмотреть, но майор резко сдёрнул меня на пол.

– Лежать!

Он осторожно выглянул из окна и тихо "стёк" обратно.

– Трое, с импульсными винтовками. Шанс есть. Работаем? – обратился он к капитану. Тот коротко кивнул.

– Слушай сюда, парень, – быстро зашептал майор. – Чтобы попасть в учительскую, им надо пройти мимо нашего кабинета, так?

Я кивнул.

– Внизу или на этаже кто-то есть?

– Не думаю. Сегодня показывают учебный фильм, так что все должны быть наверху, в актовом зале.

– Очень хорошо. Они не знают, что в здании двое военных. План такой – пропускаем их чуть дальше по коридору и бьём в спину, на поражение. Дверь в кабинет закроем, сами заляжем за мебелью, авось пройдут мимо. У них сейчас другая задача. Если всё же зайдут – то хреново, пока застрелим первого, остальные успеют наделать в нас дырок. Будем надеяться на лучшее, облажаться нам нельзя. Если пройдут через нас, накроют всю школу. План ясен?

Мы с капитаном кивнули.

– Чем я могу помочь? – спросил я.

– Лежи и не отсвечивай, – ответил капитан. – Не знаешь броду…

– Можешь выпрыгнуть в окно и бежать, – посоветовал майор. – Тут невысоко. Только тихо!

Я упрямо мотнул головой. Там, наверху, забаррикадировались в актовом зале самые близкие мне люди. Я не мог их бросить. Мы должны, обязаны защитить их любой ценой. А если они погибнут, то и я лягу рядом с ними.

От злости и осознания собственного бессилия я готов был разрыдаться.